Это - золото, реальное золото... Раньше заработная плата крестьян составляла тысячу шестьсот эскудо, теперь - две двести. Зарплату мы повысили за счет продажи большого количества овец. Раньше у нас было двадцать две тысячи овец, но мы решили, что, повысив зарплату, мы создадим материальный стимул и к следующему году сумеем перевыполнить все наши планы.
- У вас есть агроном, ветеринар?
- Нет, КОРА (Организация по проведению земельной реформы) хотела прислать нам администратора, чтобы он управлял производством. Но мы на общем собрании членов нашего кооператива решили от администратора отказаться.
- А трактористы у вас есть?
- Нет.
- Допустим, вам дадут тракторы. Кто же будет на них работать?
- Пригласим тракториста.
- Как вы будете оплачивать его работу?
- Это решит ассамблея. Вообще-то, тракторы решат будущее нашего кооператива. Так считает ассамблея.
(Чилийцы, как и испанцы, очень любят титулы и термины. "Ассамблея" - это общее собрание из двадцати пяти человек, работающих в кооперативе.)
- Почему вы считаете, что главное для вас сейчас тракторы?
- Теперь мы с гектара имеем одну овцу, а со вспаханного гектара можем иметь пять голов. Вот и считайте: через год мы сможем иметь с двух тысяч заново вспаханных гектаров дополнительно десять тысяч овец.
Затем мы поехали смотреть дом, раньше принадлежавший латифундисту Бернардо де Брюни. Огромный барский особняк в английском стиле; аккуратно подстриженные газоны, круглые, диковинные кустарники. Дом стоит на самом берегу Магелланова пролива. Красота окрест неописуемая.
Я спросил Акилеса, какова, с его точки зрения, главная проблема нового кооператива. Он задумчиво ответил:
- По вашим вопросам я понял, куда вы гнули. Вы правы, Хулиан, главная проблема заключается в том, кто будет руководить работой. Нужна не только любовь к земле, нужны знания. Основной вопрос сейчас в том, чтобы кооператив смог сохранить такое количество шерсти, которое и в будущем устроит рынок в Лондоне. Кооператив ведь отправляет шерсть непосредственно на Лондонскую биржу, в "Кампо-204". Это их "биржевой код". Лондонская биржа прежде никогда не проверяла качество шерсти Бернардо де Брюни - оно было гарантировано столетиями. Рынок состоит из поставщиков и потребителей, давно знающих друг друга. Отношения складывались в течение веков. Упаси бог обмануть покупателя ворота биржи навсегда закроются перед Рио-Верде. Тогда кооператив лишится прибылей, а республика - золота, на которое можно купить тракторы.
...Зашли в огромный дом латифундиста. Сейчас здесь живут члены кооператива. В двух больших комнатах с камином, выложенным молочного цвета изразцами, поселился крестьянин Лауренсио с женой и тремя детишками. Раньше Лауренсио жил в шалаше. В прихожей он поставил маленькую печурку - жена готовит на ней обед.
- Почему не топите камин? - спросил я.
- А жарко, - улыбчиво ответил громадноростый Лауренсио.
Было холодно, свистел штормовой ветер, но Лауренсио привык к холоду - всю жизнь он прожил или в шалашике или в бараке. А здесь, защищенный каменными стенами, он впервые в жизни испытал горделивую уверенность - он теперь на равных с природой Огненной Земли. Ему сейчас тепло. (Через полтора года, сразу же после путча, латифундист де Брюни пришлет в Сантьяго своему "абогадо" телеграмму - с требованием возврата ему всех национализированных земель и выселения крестьян из его дома.)
...Распрощавшись с хозяевами, мы заехали в остерию "Рио-Верде" - маленький рыбацкий кабачок на берегу залива. Было здесь пусто. Возле стойки пьяный рыбак терзал аккордеон - играть он не умел, у него были "сложные отношения" с музыкальным слухом. Двое приятелей стояли возле пьяного рыбака и сосредоточенно ожидали "чуда": вдруг он перестанет вразнобой тыкать по клавишам заскорузлыми пальцами, а попадет куда надо - и родится мелодия, и будет песня.
Я сидел в пустой остерии; Акилес и Хосе отправились уговаривать хозяина сделать нам кофе. Я записывал в блокнот впечатления от поездки в кооператив. Главное - общее пользование землей и справедливое распределение продуктов. Это конечно же великолепно. Однако меня не покидало ощущение, что члены ассамблеи чувствуют себя - по-крестьянски упорно и цепко - единственными хозяевами земель и скота и думают прежде всего о своей выгоде. Смешно требовать от них, чтобы сначала они думали о нуждах города, провинции, республики. Каждый думает о себе, но при этом он не должен забывать об общем, о стране, о рабочих города, которые в конечном-то счете были той главной силой, которая изгнала латифундистов. Ячеистость гарантирует прочность улья. Но люди не пчелы, даже если пытаться оценивать их поступки в ракурсе "жизни пчел трудовых". Люди сильны общностью задач и целей...
Назавтра с утра пытался встретиться с оберштурмбаннфюрером СС Юлиусом Вальтером Рауффом. Он был ближайшим сотрудником шефа гестапо Мюллера, руководил газовыми зондеркомандами. После войны он скрылся в крохотном Порвенире - последнем городке на юге Огненной Земли. В 1961 году Рауфф переселился в Пунта-Аренас: чилийские законы имеют "пятнадцатилетний срок давности". Последнюю партию польских профессоров, русских солдат, американских летчиков и еврейских детей Рауфф задушил в передвижных душегубках осенью 1944 года. Рауфф человек предусмотрительный - он скрывался не пятнадцать, а семнадцать с половиной лет. Потом он устроился на консервную фабрику, управляющим. Я позвонил к нему домой.
- Кто хочет говорить с сеньором Рауффом?
- Писатель из Советского Союза.
Мне даже не ответили, просто положили трубку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62