— Альфред с искренней жалостью посмотрел на Джонатана. Герцог, погрузившийся в глубины видения, бессмысленным взглядом смотрел перед собой. Принц вывел его из комнаты за руку, как ребенка, и пальцы Джонатана были едва ли теплее, чем рука кадавра.— Он… сошел сума?— Он увидел то же, что и вы. Но в отличие от вас он продолжает видеть это.Став свидетелем убийства, происшедшего в древние времена, Джонатан оставался безучастным к окружавшему его кошмару. Кадавр осторожно, но настойчиво принудил его сесть на пол. Взгляд герцога был устремлен в прошлое. Временами он вскрикивал, его руки двигались, словно он пытался помочь кому-то, невидимому для Альфреда.Призрак принца Эдмунда был теперь отчетливо виден в багровом полумраке — сияющий голубовато-белым светом очерк фигуры. Тело его казалось черной тенью.— Мы в безопасности, — повторил он. — У мертвых сейчас есть более неотложные дела, чем гнаться за нами.Альфред содрогнулся, уловив в голосе принца мрачные нотки:— Дела? Что вы имеете в виду?Призрак обратил мерцающие глаза к двери:— Вы слышали ее. «Мы получим свободу, когда наши угнетатели будут мертвы». Она имеет в виду живых. Всех живых.— Они собираются убить… — Альфред задохнулся от ужаса; казалось, его разум неспособен воспринять услышанное. Он покачал головой:— Нет, это невозможно!Он помнил слова лазара, вспомнил выражение ее лица — страшного живого-мертвого-призрачного лика…— Мы должны предупредить людей, — пробормотал он, хотя сама мысль о том, чтобы заставить двигаться свое измученное, усталое тело, едва не заставила его заплакать. Он даже не представлял себе, насколько вымотался.— Слишком поздно, — ответил призрак. — Убийства уже начались и будут продолжаться — тем более теперь, когда сам Клейтус тоже стал лазаром. Как и сказала ему Джера, он познает истинную власть — власть, которая будет вечно принадлежать ему. Единственная угроза для него — живые, и он позаботится о том, чтобы уничтожить эту угрозу.— Но что могут ему сделать живые? — спросил Альфред, содрогнувшись от страшного воспоминания. — Он ведь… он — мертвый!— Но вы можете соткать чары, которые заставили мертвого умереть, — сказал принц Эдмунд. — А если вы можете сделать это, значит, могут и другие. Клейтус не может рисковать. Но даже если бы и не было этой причины, лазар все равно убивал бы — из ненависти. Теперь и Клейтус, и Джера понимают, что живые сделали с мертвыми.— Но как же тогда вы? — Альфред озадаченно посмотрел на принца. — Вы сказали, что понимаете. Однако же в вас я чувствую только глубокое сожаление, сострадание, но не ненависть.— Вы были там. Вы видели.— Я видел, но я не понимаю! Может быть, вы объясните мне?Внезапно глаза призрака, казалось, закрылись, сияние их погасло.— Мои слова — для мертвых, не для живых. Только тот, кто ищет, найдет.— Но я ищу! — возразил Альфред. — Я на самом деле хочу узнать, хочу понять!— Если это так, вы узнаете, — ответил принц. Джонатан страшно вскрикнул, схватившись за грудь, и согнулся пополам, содрогаясь от боли. Альфред поспешил к нему.— Что с ним случилось? — выдохнул он, оглядываясь. — На нас напали?— Не теперь. Его ранило не оружие настоящего, — молвил призрак, — но оружие прошлого. Он все еще во власти видения, он — в прошлом. Если можете, лучше разбудите его.Альфред перевернул Джонатана. Губы герцога посинели, глаза мертво расширились, кожа его была холодной, сердце билось неровно. Молодой человек был настолько во власти видения, что ему грозила смерть от потрясения. Но, быть может, если разбудить его, ему станет еще хуже… Альфред посмотрел на Эпло. Бледное лицо спящего было спокойно и безмятежно, черты смягчились, словно не было ни забот, ни болезни, ни чудовищного напряжения последних часов.Сон. Или, как называли его древние, «малая смерть». Поддерживая герцога, Альфред шептал ему слова успокоения и утешения, вплетая эти слова в песенный узор рун. Напряженное тело Джонатана расслабилось, искаженное болью лицо разгладилось. Он глубоко вздохнул и закрыл глаза. Еще мгновение Альфред поддерживал обмякшее тело Джонатана, потом, убедившись, что тот действительно спит, бережно уложил его на пол.— Несчастный, — мягко проговорил сартан. — Ему придется жить с сознанием чудовищного зла, которое он навлек на свой народ.Принц Эдмунд покачал головой:— То, что он сделал, он сделал из любви. Это повлекло за собой зло, но, если он достаточно силен, добро возобладает.Подобные сказки хорошо рассказывать детям перед сном, но в туннеле, озаренном отблесками пламени, в подземельях города, оказавшегося во власти непередаваемого кошмара…Альфред прислонился к стене и почти соскользнул по ней на пол.— А как же ваш народ? — спросил он, внезапно вспомнив Кэйрн Телест. — Ведь они же в опасности! Разве вы не должны предупредить их, помочь им?Выражение лица принца изменилось, стало печальным. Впрочем, быть может, Альфред просто ощутил его печаль и только представлял себе, что лицо кадавра приняло это выражение.— Я скорблю о моем народе и о страданиях его. Но они — живые, а значит, более не подвластны мне. Я оставил их, и ныне слова мои — для мертвых.— Но что вы будете делать? — беспомощно спросил Альфред. — Что вы можете для них сделать?— Я еще не знаю, — ответил призрак. — Но это будет сказано мне. Ваше живое тело требует отдыха. Спите. Я буду на страже, покуда вы отдыхаете. Не страшитесь ничего. Пока вы в безопасности.У Альфреда не было иного выхода, кроме как довериться принцу и уступить усталости. Магия — даже магия сартанов — имеет свои ограничения, что их пребывание в атом чудовищном мире только подтвердило.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130