Голос его был холоден и спокоен. — Расскажите мне, что следует сделать и почему вы не станете этого делать.Каталист снова вздохнул. Подняв голову, он взглянул на книгу, лежащую перед ним на столе. Печально улыбнувшись, Сарьон осторожно, почти что нежно коснулся ее страниц.— Вы хоть представляете себе, какие чудеса таятся в этих страницах? — негромко спросил он Джорама.Джорам пожирал каталиста взглядом, ловя малейшие оттенки чувств, отражавшиеся на этом усталом, изборожденном морщинами лице.— С этими чудесами мы сможем править миром! — ответил он.— Нет, нет, нет! — нетерпеливо оборвал его Сарьон. — Я имел в виду другие чудеса — чудеса познания. Математика…Он вновь закрыл глаза, словно бы от сильной боли.— Я — лучший математик нынешней эпохи, — пробормотал он. — Меня не раз называли гением. Однако же я обнаружил здесь, на этих страницах, такие знания, что я почувствовал себя ребенком, цепляющимся за материнский подол. Я еще даже не начал осмыслять их. Я могу изучать их месяцы, годы…Пока Сарьон говорил, боль исчезла с его лица, сменившись страстным томлением. Он вновь погладил книгу.— Какое бы было счастье, — прошептал он, — если бы я нашел это, пока был молод…Голос его оборвался.Джорам наблюдал за ним, терпеливо, словно кот.— Но этого не случилось, — произнес Сарьон. Он открыл глаза и отдернул руку от книги, как если бы это была горящая головня. — Я нашел это все лишь теперь, когда сам я постарел, разум мой закоснел, а этические нормы сформировались. Быть может, нормы эти неверны, — добавил он, хмуро взглянув на Джорама, — но каковы бы они ни были, они уже утвердились у меня в сознании. Если я попытаюсь отвергнуть их или вступить с ними в сражение, я рискую лишиться рассудка.— Так вы говорите, что понимаете, что все это означает, — Джорам указал на раскрытую книгу, — и можете все это сделать — вам мешает только ваша совесть?Сарьон кивнул.— И чтобы сделать это, вам придется пойти против совести — все равно как с тем молодым каталистом в деревне…— Перестаньте! — приглушенным голосом воскликнул Сарьон.— Нет, я не перестану! — с горечью отозвался Джорам. — Вам так замечательно удаются проповеди, каталист! Почему бы вам не прочесть проповедь Блалоху? Объясните ему, как дурно он поступает, когда он привяжет Андона к столбу пыток. Вы будете смотреть, как люди Блалоха спустят всю шкуру со старика. Смотреть и утешаться сознанием того, что это, может быть, нехорошо, но зато вы не пошли против своей совести…— Прекратите! — Сарьон стиснул кулаки. Он гневно глядел на юношу. — Я не больше вашего желаю это увидеть…— Тогда помогите мне предотвратить это! — прошипел Джорам. — Это дело для вас, каталист! Никто больше не в силах мне помочь!Сарьон снова закрыл глаза и спрятал лицо в ладонях. Плечи его поникли.Джорам, усевшийся рядом, внимательно глядел на него. Каталист поднял голову; вид у него был изможденный.— Согласно этому тексту я должен дать Жизнь… тому, что Мертво.Лицо Джорама потемнело, густые брови сошлись на переносице.— Что вы имеете в виду? — сдавленно спросил он. — Не меня…— Нет. — Глубоко вздохнув, Сарьон вернулся к книге. Лизнув палец, он осторожно перелистнул несколько хрупких пергаментных страниц; прикосновение его было нежным и благоговейным. — Вы потерпели неудачу по двум причинам. Вы нарушили требуемые пропорции сплава. Согласно вот этой формуле точность пропорций очень важна. Несколько капель могут стать гранью между успехом и неудачей. Затем, после того как металл извлечен из формы, его следует нагреть до очень высокой температуры…— Но он тогда расплавится! — возразил Джорам.— Погодите… — Сарьон поднял руку. — Это второе нагревание производится не в горне.Он облизал губы, умолк на мгновение, затем продолжил, медленно и неохотно:— Его нагревают пламенем магии…Джорам в замешательстве уставился на каталиста.— Я не понимаю.— Я должен открыть канал, взять магию из окружающего мира и влить ее в металл. — Сарьон взглянул на юношу. Взгляд его был спокоен и тверд. — Чего вы не можете понять, молодой человек? Я должен дать Жизнь этого мира тому, что Мертво, вещи, сделанной человеческими руками. Это идет вразрез со всем, во что я когда-либо верил. Это чернейшее из Темных искусств.— Ну так и что же вы станете делать, каталист? — спросил Джорам, усаживаясь поудобнее и победно глядя на Сарьона.Но Сарьон недаром прожил на свете больше сорока лет. Да, жил он, как уже успел понять к этому моменту, в тепличных условиях, но тем не менее успел накопить определенный жизненный опыт. Джорам совершенно зря считал его дурачком, что разгуливает по краю утеса и любуется на солнышко, не замечая, что происходит вокруг. Нет, Сарьон видел бездну. Он понимал, что стоит ему сделать неосторожный шаг, и он сорвется в пропасть. Он понимал это, потому что ему уже доводилось идти по этой тропке, хоть это и было давно.Но тут кто-то тихо постучал в крышку люка в потолке. Оба собеседника встревожено встрепенулись.— Ну так? — нетерпеливо спросил Джорам.Сарьон взглянул на юношу и увидел, каким нетерпением горят его глаза. Каталист вздохнул и зажмурился, словно готовился к прыжку с утеса.— Да, — еле слышно произнес он.Джорам удовлетворенно кивнул и кинулся в центр комнаты, к люку. Тот со скрипом приоткрылся.— Это я, Андон, — донеслось из люка. — Стражник вас ищет. Вам нужно вернуться.— Спустите лестницу.В ответ сверху ссыпалась веревочная лестница. Джорам подхватил ее и знаком указал на нее Сарьону.— Каталист…— Да, хорошо.Сарьон подобрал полы рясы и подошел к лестнице, но задержался на мгновение, чтобы бросить последний жадный взгляд на окружающие его сокровища.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135