«Вы, наверно, Павел Белобрысович, стихов за это время десять томов накатали?» А я в ответ: «Со стихами, Вадим Сергеевич, дело застопорилось, но это временно. Я ещё своё нагоню!» А он мне: «Ну что ж, надейтесь… А пока я вам один совет дам — для конкретности вашей обстановки: не вздумайте…» Тут, Стёпа, ты меня и разбудил, не дал совет выслушать.Белобрысов, потягиваясь, поднялся с постели, оделся и тихо добавил к вышесказанному:— Эх, Степушка, надоела мне эта планетка, скорей бы на Землю-матушку вернуться! Отъезжу своё, отышачу,Дождусь расставального дня —В низине под квак лягушачийДрузья похоронят меня. Однако это мрачное настроение длилось у него недолго. Через минуту он с весёлым ехидством начал толковать со мной о Колланче.— Чудило ты, Стёпа, между нами, мальчиками, говоря. От такой лечобы дезертировал!Затем Павел похвастался, что за эти дни «провёл с „Колей“ культработу». Сейчас чЕЛОВЕК продемонстрирует свою успеваемость.— Эй, алкаш, собачий хвост, подь-ка сюда! — крикнул он в угол.— Пью на свои. От свиньи слышу, — чётко произнёс «Коля», направляясь к нам.— Я его и отругиваться научил, — пояснил мой друг. — А то что за удовольствие в безответной брани. И стихи читать научил… А ну, бракодел, про мечту!— От рецидивиста слышу, — отчётливо ответил чЕЛОВЕК и продекламировал: Взгрустнув о молодости ранней,На склоне лет рванёшься тыИз ада сбывшихся желанийВ рай неисполненной мечты. — Чьи это могучие строки, разгильдяй? — строго спросил Белобрысов чЕЛОВЕКА.— От болвана слышу. Это строки гениально-глобального поэта Павла Белобрысова.— Вот так и бытую здесь, — подытожил Павел. — Культурно и безалкогольно.Утром того же дня мы втроём — Белобрысов, Барсик и я — отправились к маяку. По крутому, неудобному, усыпанному пеплом пандусу-серпантину поднялись мы на вершину башни, к «световой чаше». Нам открылись простор океана и бухточка, где стояли иномирянские лодки. Затем мы перешли на другую сторону площадки. Оттуда видны были жилые холмы посёлка; за ними темнели густые заросли, дальше раскинулись болота, гусиные озёра.— Какой простор! — невольно вырвалось у меня.— Никакого тут нет простора! — сразу же отозвался Барсик, и в голосе его я уловил давнюю наболевшую обиду. — Это только кажется, что мы на просторе живём! Осталось лишь два неизрытых холма, скоро селиться будет негде, а нас, островитян, всё больше и больше становится. Нас-то — всё больше, а холмов не прибавляется, и гусей не прибавляется… Мы последнее время уж и не знали, что с нами дальше будет… Ну, теперь-то просвет появился!— Что за просвет? — полюбопытствовал я.— Лестницы! Экий ты недогадливый! — ответил иномирянин. — Благодаря ступеням мы скоро на материк двинемся. Начнём заселять его! Будем строить дома на высоких фундаментах — и с лестницами. В домах мы будем вне опасности — ведь воттактаки по ступенькам ходить не могут. А передвигаться будем в защитных фургонах, понял?.. Там, на материке, мы рыболовством вплотную займёмся… Но что это я всё «мы» да «мы»… Ведь я лично тут останусь до смерти, я буду всю жизнь по ночам на маяке дежурить. Однако многие, кто помоложе, на материк теперь хотят…— Мы вам, ребята, в этом деле поможем, — вмешался Павел. — Мы вам помощь пришлём.— Спасибо, святой Ступенщик! Тебе я верю, тебе все верят… Из Глубин помощь придёт?— Нет, не из глубин. С высоты. — Белобрысов поднял руку, указывая на небо. На лице Барсика отразилось недоумение, сомнение. Ведь меня он за такие «небесные» разговоры зачислил в сумасшедшие. Но авторитет Павла был, как видно, неколебим.— Бог Глубин, значит, и через небо может действовать, — задумчиво произнёс иномирянин. — Что ж, будем с высоты подмоги ждать!Когда мы стали спускаться с маяка, Белобрысов заявил:— Здесь мы тоже ступени соорудим, Барсик. Чтобы твоему отцу, а в дальнейшем и тебе лично легче было карабкаться к рабочему месту.— Спасибо тебе, святой Ступенщик! Не знаю даже, как отблагодарить тебя.— Ловлю тебя на слове, Барсик… — начал Белобрысов.— Разве я рыба?! — расхохотался островитянин. — Как это ты можешь меня ловить?— Барсик, организуй для нас завтра рыбалку!— Но ведь мы не рыбой живём. Рыба всегда далеко — буря всегда близко — так говорят у нас на острове. На рыбалку мы выходим только в добрый сезон. А сейчас начинается сердитый сезон.— А ты завтра выйди в море, Барсичек! Начхать нам на сезон! Может, чего и выловим?.. — просительно произнёс Белобрысов.— Слово святого — закон. Святых и бури боятся, — не без торжественности ответил Барсик. — Завтра же снаряжу артель — и в море. Поплывём в таком составе: я, мой дядя, мой двоюродный брат и кто-то один из вас.— Но почему ты не хочешь взять сразу нас обоих?— Потому, что ботиком всегда управляют трое, а вы, южанцы, в нашей оснастке не смыслите, и заменить кого-то из членов команды кем-нибудь из вас я не могу. Так что завтра я возьму одного из вас четвёртым — в качестве пассажира; а послезавтра — другого возьму.— Но почему же не взять завтра и пятого?! — удивился я. — Лодки, я вижу, невелики, но для пятого места хватит, перегруза не будет.— Жрец, а такое говоришь! Или Кулчемг тебя недолечил, или смеёшься над бедным гусиноостровцем! Притворяешься, будто не знаешь, что пять — недоброе число. Разве можно садиться впятером за один стол или под один парус?! Наверняка жди беды.— Всё ясно, Барсик, — произнёс Павел по-ялмезиански. И сразу же добавил по-русски: — Где чего-то слишком мало —Жди серьёзного провала.Где чего-то слишком много —Жди плачевного итога. — Стёпа, мы поочерёдно рыбачить будем, — продолжил он. — Ты завтра плыви, у тебя душа морская, уступаю тебе первенство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80