Признайся, для тебя это неразрешимая загадка.– Джесалла, ты что, стараешься меня разозлить? Сделай одолжение, не говори со мной, как с ребенком.– Но ведь в этом-то все и дело! Ты ребенок. И никогда не повзрослеешь.– Да вы все точно сговорились! Пожалуй, будет лучше, если я тебя сейчас оставлю и приеду как-нибудь в другой день. Может, мне улыбнется фортуна и ты не будешь говорить загадками. – Толлер привстал, но Джесалла усадила его обратно на скамью.– Только что ты говорил об измене любимой женщине, – произнесла она тоном, мягче и добрее которого ему не доводилось слышать. – Вот тут-то и кроется источник всех твоих бед. – Джесалла умолкла, и впервые с той минуты, как она вышла встречать Толлера, ей отказала уверенность в себе. Или ему померещилось.– Продолжай.– Милый мой Толлер, вся беда в том, что ты меня больше не любишь.– Ложь.– Нет, Толлер, это правда. Я всегда знала: любовь живет тем дольше, чем слабее тлеют ее угольки. Яркое пламя хорошо только вначале. Если б ты тоже это понял, если б смирился, то был бы, наверно, счастлив со мной… Но ведь это не для тебя! Совершенно не для тебя! Взгляни, во что ты еще влюблен: в армию, в небесные корабли, в металлы. Ты неисправимый идеалист, ты вечно на пути к недосягаемой сияющей вершине. А когда она оказывается миражем, ты не успокаиваешься, пока не находишь замену.Ее слова жалили Толлеру сердце, и где-то в глубине души зашевелился ненавистный червь разочарования.– Джесалла, – произнес он как мог рассудительно, – не слишком ли много воли ты даешь воображению? Ну скажи, разве может человек влюбиться в металлы?– Для тебя в этом нет ничего сложного. Тебе ведь мало открыть вещество и ставить на нем опыты – ты обязательно устроишь целый крестовый поход. Ты собираешься навсегда покончить с вырубкой бракки, положить начало новой славной эре, спасти человечество от верной гибели. Когда же наконец до тебя дойдет, что Чаккел и ему подобные палец о палец не ударят, покуда не увидят в небе корабль мирцев?Толлер, на этот раз ты спасся – перед тобой выросла новая сияющая вершина. И что, долго ты ее покорял? Война закончилась, едва успев начаться, и вот опять серые пошлые будни… И до старости рукой подать… А самое страшное – никто не спешит бросить тебе очередной вызов. Впереди – всего-навсего спокойная жизнь в этом поместье или еще где-нибудь, а потом – самая что ни на есть заурядная кончина. Нравится такая перспектива, а, Толлер? – Джесалла не сводила с него хмурого взгляда. – Знаю, не нравится. А потому я бы предпочла, чтобы мы жили порознь. Остаток моих дней я хочу провести в мире и покое, и мне не слишком приятно глядеть, как ты ищешь дорожку на тот свет.Червь разочарования с жадностью вгрызался в душу Толлера, вокруг него расползалась черная пустота.– Хорошо, наверно, обладать такой мудростью, так великолепно владеть своими чувствами.– Старый сарказм? – Теплая ладонь Джесаллы сильнее прижалась к его запястью. – Ты несправедлив ко мне, если думаешь, что я не испытываю никакой печали. Я ведь не сразу поняла, в чем наша беда. Только в ту ночь, когда осталась с тобой во дворце… злилась на тебя… ненавидела даже… но прятала слезы. Что толку злиться и ненавидеть, ведь тебя не переделаешь. Ладно, все уже в прошлом. Теперь меня заботит только будущее.– А есть оно у нас, это будущее?– У меня есть, я так решила… да и тебе рано или поздно придется сделать выбор. Знаю, тебе больно это слышать, но иначе нельзя. Сейчас я вернусь в дом. Я бы очень хотела, чтобы ты побыл здесь, пока не примешь решение. А тогда – или оставайся со мной, или уезжай, но только, пожалуйста, реши раз и навсегда. Не входи в дом, пока не поверишь всем сердцем, что лишь со мной ты будешь счастлив до гробовой доски и что ради этого готов бросить все на свете. Никаких компромиссов, Толлер. Полная и безоговорочная капитуляция.Джесалла с грацией эфирного создания встала на ноги и, глядя на него сверху вниз, спросила:– Ты дашь мне слово?– Даю слово. – Толлер с трудом ворочал языком, в страхе думая о том, что видит постоянную жену, быть может, в последний раз. Он провожал ее взглядом, пока она не взошла на крыльцо и не затворила за собой дверь. Джесалла даже не оглянулась.Толлер неприкаянно бродил по саду. Солнце садилось, тень западной стены расширяла свои владения; меркли краски накрываемых ею клумб; воздух свежел.Он поднял голову, нашел в небе уверенно светлеющий диск Мира, и за одно мгновение перед ним пронеслась вся его жизнь, от младенческой колыбели на этой далекой планете до огороженного каменными стенами пространства, где он стоял сейчас. Казалось, все, что с ним произошло, имело одну-единственную цель: привести его сюда и поставить перед выбором. В ретроспективе жизнь была широкой торной дорогой, шагалось по ней легко и радостно, и вот он нежданно-негаданно застрял на распутье. Настало время принимать решение – настоящее решение, – и тут вдруг выясняется, что он не очень-то готов.Толлер усмехнулся, вспомнив, что всего лишь несколько минут назад роман с Беризой Нэрриндер казался ему чем-то важным. Джесалла – умница, она ему сразу не придала значения. Потому что видит Толлера насквозь. Он – на распутье, и от выбора не уйти.Он все блуждал по саду, а солнце уходило за горизонт, и число звезд росло. Несомый ветром, который не ощущался в увитых лозами стенах усадьбы, над головой Толлера плыл прозрачный шар птерты. В восточной синеве все яснее прорисовывались серебристые завитки. Внезапно Толлер остановился – его, словно молния, поразила догадка, почему он так медлит с выбором.Потому что выбирать не из чего! Нет никакого распутья!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95