По той же причине не помогли и рычаги, и разделить корабль удалось лишь слаженным действием ног и пальцев. Сначала в борту появилась короткая щель; астронавты дружно налегли и с превеликим трудом оторвали небесный корабль от космолета.Громоздкое сооружение плавно опрокинулось набок, обнажив сопло реактивного двигателя, которому предстояло умчать назад, к Верхнему Миру, космолет. Дакан Врэйкер заблаговременно снял наставки с рычагов управления, теперь от него требовалось лишь присоединить к обоим двигателям по нескольку стержней и убедиться, что они работают нормально.– Зря мы не додумались клинья прихватить. – На бледном лице Завотла поблескивали капли пота. – Толлер, ты заметил, что здесь не холодно? Дальше от солнца, а воздух почему-то теплее… Природе никак не надоест нас удивлять.– Сейчас не время об этом думать. – Толлер подлетел к небесному кораблю и помог экипажу отбуксировать его в сторону, подальше от «Колкоррона». После этого астронавты заглушили воздухоструи и занялись оболочкой – вытащили ее из секции, развернули, закрепили канаты на кнехтах гондолы, а затем достали ускорительные стойки, сделанные разборными – чтобы поместились на борту «Колкоррона». Монтировать их было не простым делом, но астронавты хорошо натренировались в зоне невесомости и теперь справились с этой работой в считанные минуты. Между тем Врэйкер управился на космолете, перебрался в гондолу и подготовил горелку к действию. Сборка корабля намного упростилась с того момента, как он начал падать – постепенно заполняясь ненагретым воздухом, оболочка расправлялась, и нагнетание горячего газа уже не сулило хлопот.Толлер – самый опытный пилот небесного корабля – взялся зажечь горелку и наполнить оболочку газом, не повредив ткани. Как только невесомый великан в геометрических узорах распух над гондолой, Толлер уступил пилотское сиденье Беризе и отошел в сторону.Теперь «Колкоррон» падал чуть быстрее небесного корабля, его лакированный борт медленно скользил мимо воздухоплавателей, стоящих у планшира гондолы. В открытом люке средней секции космолета появился Готлон и помахал товарищам, после чего захлопнул люк и задраил изнутри. Минутой позже взревел реактивный двигатель, «Колкоррон» на миг застыл в воздухе, а потом двинулся вверх. С нарастающим ревом он поднялся над небесным кораблем, и струя горячего маглайна заколыхала оболочку вместе с гондолой. Ощущая на лице жар, Толлер с уважением, чуть ли не с благоговением представил себе Готлона, простого паренька, которому достало смелости лететь в одиночку навстречу космической пустоте, доверив женщине, которую он ни разу не видел во плоти, призрачным зовом вести его на орбиту.В свете этих размышлений Толлер в который уж раз поразился своей безрассудности, если не сказать – глупости. Да разве умный человек отправится в межпланетное путешествие, почти ничего не ведая об опасностях, которыми изобилует космос? Какая прискорбная самонадеянность! Бесспорно, он заслуживает сурового наказания. Да и Завотлу, наверно, поделом… Но чем провинились их юные спутники? Нет, уж Толлер постарается, чтобы их не затянуло в гибельный водоворот его судьбы.На спуск к поверхности Дальнего Мира ушло шесть дней, и за это время подобные мысли наведывались к Толлеру не раз.Долго прожив бок о бок с молодыми летчиками-истребителями, Толлер привык к тому, что они, особенно Бериза, любую опеку над собой воспринимают в штыки. Несложно было понять, в чем тут дело: они глядели на мир сквозь розовые очки неосознанной самонадеянности, неоправданной веры в свою неуязвимость, в способность победить любого противника. Упоительные полеты в срединной синеве верхом на реактивных истребителях пристрастили их к безрассудству – вполне достойной, как им казалось, философии. Военная карьера Толлера едва ли давала ему право на иное мировоззрение, но все же его преследовали сомнения в том, что он хоть сколько-нибудь годится на роль начальника дальнемирской экспедиции. Ведь даже Завотл не представлял, что в космосе корабль может практически вечно сохранять скорость при бездействующем двигателе, а значит, любая тяга приведет к ускорению. Если бы не вмешательство Сондевиры, они бы непременно сгорели в атмосфере Дальнего Мира, и ее упреки совершенно справедливы. А второй грубейший промах? Почему Толлеру не пришло в голову, что на Дальнем Мире, возможно, обитают разумные существа? Что они обладают могуществом, о котором и мечтать не смеют жители Мира и Верхнего Мира? Сондевира заверила его, что высадка на планету означает для астронавтов верную смерть, и по мере того, как небесный корабль опускался к поверхности Дальнего Мира, Толлеру было все труднее прятаться от мрачного пророчества за щитом неверия.Тревожили его и раздумья о самой Сондевире. Бартан, Бериза и Врэйкер к ее телепатическим визитам относились спокойно, судя по всему, им без особых сложностей удалось вписать ее в картину мироздания, но Толлер был слишком старым материалистом и скептиком, чтобы видеть ее или вспоминать о ней без содрогания. История симбоновых спор выглядела поистине невероятной, но ее по крайней мере Толлер смог постепенно постигнуть. Постигнуть, а значит, и поверить. Однако концепция прямого общения разумов не лезла ни в какие ворота.И хотя при таком общении Толлер видел ее загадочный, неуловимый образ и слышал беззвучный голос, что-то в его душе восставало всякий раз, когда он припоминал свои ощущения в эти моменты.Все это чересчур отдает мистикой, рассуждал он. Возможно, существуют иные пласты реальности, недосягаемые для пяти обычных человеческих чувств, но разве есть подтверждения (кроме этого, единственного) тому, что переселение душ – не просто религиозная догма?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95