Ты не
мед, но они мне нравятся еще меньше.
Сказанное прозвучало особенно оскорбительно из-за своей прямоты.
Вернувшись в рубку, он установил ручку, как было велено, и помчался в свою
клетку проверить результат. Корабль незамедлительно доставил заказанные
блюда, и Карл до отвала наелся. В дополнение он заказал бутылку бренди. Он
пока был полон решимости разобраться в панелях управления самому, а при
такой усталости немного смазки пошло бы только на пользу.
Проходя мимо двери Джанетт, он постучал, но ответа не дождался.
- Джанетт! - закричал он. - Джанетт, столовая работает!
По-прежнему, тишина. Может металлическая дверь не пропускает звук?
Затем он разобрал еле слышное всхлипывание, потом еще.
Он пошел дальше, удовлетворенный. Он слегка удивился, обнаружив, что
она может плакать - до сих пор она казалась твердой, как гвоздь, кроме как
во сне - но это только пойдет ей на пользу. Опять же, приятно было знать,
что у нее есть предел; в конечном итоге это поможет ее убедить. А пока что
она слышала, как он объявил о включении подачи пищи, и должна изменить
мнение о нем в лучшую сторону.
Он шагал по коридору, весело насвистывая "Фоллаут-блюз" сразу в двух
тональностях.
В окно рубки заглядывала глубокая ночь, и уже давно, когда он решил
признать свое поражение - временное, конечно. Бренди немного убавил ему
торопливости и прибавил самоуверенности, но не добавил ни технических
знаний, ни разумных идей. И вдруг все поплыло перед глазами, и его
неудержимо потянуло в сон. К тому же усилилась головная боль.
Не будет никакой опасности, если немного вздремнуть. Все остальные и
так спят, кроме Джанетт, а она заперта. Конечно, она крепкий орешек и
может придумать способ выбраться. Лучше бы ее отключить. Она и сама,
наверняка, только обрадовалась бы. Это даст ему два плюса для начала
следующего разговора.
Он нажал кнопку, которая управляла Джанетт, а затем, избегая
стриптизных кресел, удобно свернулся под большой панелью.

Проснулся он медленно и естественно; он почти забыл это ощущение,
насильные пробуждения корабля вызывали у человека чувство резкого
выскакивания из небытия, и некоторое время просто наслаждался им. В конце
концов, никакой опасности не было. Корабль принадлежал ему.
Но нынешнее утро оказалось непривычно шумным: отдаленный рев
двигателей, а иногда, еще более отдаленный шум голосов...
Голоса! Он в тревоге вскочил.
Он уже не находился на борту корабля.
Он увидел залитую солнцем маленькую комнату, явно казарменного вида,
с зарешеченным окном, единственную обстановку которой составляла узкая
койка, с которой он только что вскочил. Он был одет в пижаму военного
госпиталя, а коснувшись лица, обнаружил, что чисто выбрит - от бороды не
осталось и следа - и по-солдатски коротко подстрижен. В ногах постели
лежал аккуратно сложенный казенный темно-бордовый больничный халат.
Снаружи снова взревел двигатель самолета. Сыпля проклятьями, Карл
бросился к окну.
Он действительно сидел под замком возле военного аэродрома, какого
именно, кто знает, но во всяком случае американского. Это был большой
аэродром с интенсивным движением.
А прямо перед Карлом, на земле, стоял чужой космический корабль. Он
находился милях в трех, но все равно был столь огромен, что закрывал
большую часть горизонта.
Он был захвачен - а вместе с ним и Карл Уэйд.
Карл не стал терять время на догадки, как это случилось, и на
оплакивание своих рухнувших фантазий, в которые, как вдруг стало ясно, он
никогда по-настоящему не верил. Единственное, что занимало его в данный
момент - _в_ы_б_р_а_т_ь_с_я_!
Он метнулся к двери, убедился, что она заперта, и стал ее в ярости
трясти.
- Эй! - отчаянно орал он. - Выпустите меня! Вы не имеете права... я
гражданский человек... гражданин...
Замок щелкнул у него под рукой, Карл отпрыгнул, раздался громкий звук
отодвигаемого засова. Дверь распахнулась, и вошла Джанетт в сопровождении
двух здоровых бесстрастных настороженных полисменов Военно-воздушных сил.
Девушка выглядела свежо и мило, но ее волосы тоже были коротко подстрижены
с одной стороны, и под этим ухом виднелась приклеенная липкой лентой
повязка.
- Доброе утро, - произнесла она.
Он продолжал отступать назад, пока не уселся на койку.
- Мне следовало догадаться, - сказал он. - Итак, ты взяла верх и
продала.
- Продала? - удивилась она, сверкая глазами. - Мне нечего было
продавать. Я не могла должным образом управлять кораблем, и передала его
людям, которые могли. Моим людям - кому же еще?
- Ну, ладно, значит струсила, - сказал Карл. - Это одно и то же. Что
вы собираетесь сделать со мной?
- Мне сказали, что тебя допросят и отпустят. В твоих кругах вряд ли
кто поверит твоим рассказам. На случай, если к тебе заявится какой-нибудь
репортер, Пентагон уже договорился об интервью с "Таймом". Они
охарактеризуют твои высказывания, как чистую фантастику, и это сведет тебя
на нет, как свидетеля.
- И это все? - удивился он.
- Достаточно. Тебя не обвиняют ни в каких преступлениях. Конечно, я
подозреваю, что ты совершил преступление в отношении меня - но учитывая,
что я при этом даже не проснулась, его можно рассматривать как чисто
символическое; так, ребячество.
Это был слишком уж сильный удар по его гордости, но он не собирался
учить ее уму-разуму в присутствии этих двух здоровенных лбов. Он спросил
угрюмо:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12