Там ведь даже нет кондиционеров. Да, Ван Рельт повидал и самое дно. Когда горные кланы провозгласили мир с Аризелями тки Фенрилль, для боевых командиров наступили черные времена. Долгие годы прошли в неустанной борьбе с паразитами, которыми буквально кишели меблированные комнаты Жажды Смерти. Прибавьте к этому нестерпимую жару. Ему доводилось видеть людей, у которых после укуса мухи появился тропический грибок. Они умирали в страшных муках, исходя густой пеной… От этих воспоминаний его и сейчас бросало в дрожь.
Однако самого его выходили, и теперь он на всю жизнь сохранил благодарность к своим спасителям.
Пока он размышлял о превратностях судьбы, в его единственном яичке появился легкий зуд. Паразит проснулся, и время опять побежало стремительно, счет пошел на секунды. Как ни хотелось ему ударить в колокол, он долго боролся с собой, цепляясь за остатки собственного достоинства. И вот наконец дверь открылась сама по себе.
Служанка, на которой не было ничего, кроме защитного пояса, жестом поманила его внутрь. Ван Рельт заметил, что спина ее исполосована, некоторые рубцы совсем свежие.
Как и прежде, органы чувств тут же отказали ему, сознание поплыло. В лабиринте комнат постоянно действовала дезориентирующая сенсорная система. За стеной кто-то угрюмо и монотонно напевал древнюю колыбельную фейнов. Тяжелые шторы заслоняли солнечный свет, запах гаржала стоял в неподвижном воздухе.
Два огромных часовых-фейна с кифкетами застыли у внутренней двери, не сводя с него немигающих глаз.
Дверь слегка приоткрылась, и Ван Рельта обдало волной теплого воздуха, в нос ударил специфический запах жженых корней, тут же принеся ему некоторое облегчение. Он выпрямил спину и поправил фуражку на голове.
«…Он варит противоядие. Меня опять пощадили…»
Ведомый голой служанкой, он прошел сквозь черный занавес — сенсорное устройство, выявляющее оружие, — и попал в комнату намного темнее первой, чем-то похожую на пещеру алхимика. Дым от горелых корней завис в воздухе. В полумраке проступали очертания какого-то прибора. На красном каменном кубе сидел изможденный человек с пронзительным взглядом и кожей, объятой фарамоловым пламенем. Он сидел, уронив голову на грудь, пряди прямых, редеющих волос легли на плечи. Казалось — будто легенда о молодом Прауде Фандане вдруг стала явью, — что этот мятежник, изгнанный некогда из Великого Клана, предстал перед ним во плоти и сейчас пышет на него жаром своей ненависти.
— А, Ван Рельт. Наконец-то слово «скоро» уступило место слову «сейчас».
— Свершилось? — осторожно спросил Ван Рельт, все еще не смея в это поверить.
— Да, сообщение пришло несколько часов назад. Корабль уже здесь, скоро мы отправляемся в путь.
— Значит, судьба все-таки дала нам случай отомстить. — Ринус уже почувствовал легкую эйфорию. Наконец-то! Как долго ждал он этого часа…
— Это будет грандиознейший рейд всех времен, — сказал молодой Прауд с такой уверенностью, как будто уже оценивал некий исторический факт. — Мы ударим по Бутте и вытащим из их погребов горы фарамола. — Его темные глаза вспыхнули нетерпеливым огнем. — А потом мой заклятый враг сам пожалует сюда, чтобы увенчать мой триумф, и здесь, на Камнях Бутте, мы с ним покончим. А если он переживет мучения, я оставлю его для себя.
От этих слов Ван Рельт содрогнулся. Попасть живым в лапы молодого Прауда Фандана гораздо страшнее, чем умереть. Его единственное яичко снова заныло.
— Мой господин, это замечательная новость, но осталось еще одно небольшое дело, для меня очень важное.
— Какое еще дело? — Глаза молодого Прауда уже остекленели от едких испарений.
— Мой господин, вы, наверное, запамятовали: сегодня тридцатый день, и паразит… Легкая усмешка тронула губы Прауда.
— Червячок мой не дремлет, да? Ну разве это не замечательно, что я держал тебя возле себя, Ван Рельт?
— Да, конечно, господин.
— Я держал тебя на коротком поводке и поэтому мог доверять больше, чем кому бы то ни было. Ты, конечно, это понимаешь.
— Я хочу жить, мой господин.
— Не сомневаюсь. К тому же ты не хочешь остаться кастратом. А еще ты мечтаешь учинить над моим врагом свою собственную месть, да?
Ринус мог и не отвечать. Его наполовину оскопили пятьдесят лет тому назад, вместе с пятьюдесятью тысячами других воинов, взятых в плен во время Бедлекриджского сражения. Он никогда не забудет имя своего врага, Лавина Фандана, он, бывший когда-то низшим Фандином.
— Я держу тебя возле себя, ты хорошо служишь мне, и мы сможем сообща отомстить Лавину, а потом этот сосунок, этот выродок Великой Ведьмы достанется мне. — На лице молодого Прауда снова появилась леденящая душу улыбка.
Он слез с каменной глыбы и повел Ван Рельта в глубь лаборатории, мимо стеклянных банок с законсервированными людьми и фейнами.
В алькове, пахнувшем гробницей, ярко светилась прекрасная голограмма — Рамальская долина с возвышающимися над ней башнями замка Праудов. Здесь жили предки молодого Прауда до тех пор, пока он не проиграл в великой войне.
Снаружи алькова, на стене, меченной пятнышком солнечного света, висела картина — реалистическое изображение поединка между двумя могучими телохранителями-фейнами. Вооруженные кифкетами — обоюдоострыми стальными пластинами, фейны намертво вцепились друг в друга и закрутились в вихре, в котором мелькали мускулы, клоки шерсти и оскаленные клыки. Фоном им служили две шеренги фейнов с винтовками. Впереди них расположились небольшими группками горцы в боевом убранстве. Снизу было выгравировано:
«Почтенным Праудам Фанданам, на память о Тефилтиге Великом из деревни Рамаль».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123