Но в данном случае Нойбек получал возможность сильнее унизить своего соперника, возможно, даже серьезно ранить его, прежде чем принять просьбу о пощаде, а не просто легко добиться первой крови, что в большинстве случаев считалось достаточным для решения вопросов чести.
Хаузер понимал, что в серьезном бою на саблях ему будет очень трудно тягаться с Нойбеком, но он знал и то, что только в таком поединке он сумеет раз и навсегда доказать, что не трус и не бежит при первой опасности.
– Итак, – заключил Дениц, – поединок ведется до взаимоприемлемой сдачи одной из сторон. Прошу вас, господа, занять свои позиции… Начали!
Дипломат отошел в сторону. Хаузер принял боевую стойку фехтовальщика. Во время учебы в Академии он не раз сражался на саблях, причем делал это очень неплохо, став к моменту оконча ния курса одним из лучших саблистов. Но до уровня Эриха Нойбека ему было далеко.
Поединки в Академии разительно отличались от нынешнего, они проводились по спортивным правилам, с использованием тупого оружия, защитного снаряжения и электронной системы подсчета очков. Сейчас же ему предстояло биться с человеком, вооруженным боевым клинком и лютой ненавистью.
Нойбек ритмично и изящно взмахивал саблей, как бы оценивая силы соперника. Стиль фехтования майора являлся ярким отражением его натуры. Уравновешенный и педантичный, он не спешил бросаться в атаку, предпочитая сначала как следует узнать противника. Его осторожный метод в корне отличался от того, как вели бой отчаянные смельчаки на турнирах в Академии, стремящиеся продемонстрировать свою ловкость перед публикой. В длительной схватке именно осторожность способствовала успеху, возможности повергнуть противника… или убить.
Хаузер отбил клинок майора и сделал резкий выпад, стараясь перехватить инициативу. Если он позволит Нойбеку соблюдать такой неторопливый темп, то несравненно больший опыт и выдающееся мастерство владения клинком, несомненно, принесут его врагу победу. Но если заставить его постоянно менять скорость, то замедляя, то убыстряя движения, особенно в начале поединка, пока они оба полны сил, то может, ему и повезет. Нойбек был старше его на семнадцать лет, однако молодому лейтенанту не приходилось рассчитывать на свою выносливость. Майор – в отменной форме, подтянут и ловок.
Нойбек отпрыгнул в сторону, без труда увернувшись от клинка Хаузера. Злорадная улыбка на его лице выражала невысокое мнение записного дуэлянта о тактике противника. Внезапно он сам бросился в атаку, и Хаузеру пришлось мобилизовать все свои способности и силы, чтобы отразить шквал резких ударов и выпадов. Начать контратаку казалось невозможным – оставалось лишь поспешно блокировать удары, полностью отдав инициативу в руки Нойбека.
Очередной выпад майора достиг цели, и Хаузер сдавленно вскрикнул, когда сабля противника рассекла ему правую руку чуть выше локтя. Нойбек отступил назад, насмешливо поглядывая на своего соперника.
– Может быть, достаточно, Хаузер? – процедил он с издевкой. – Если вы бросите свой меч и обратитесь в бегство, я, пожалуй, не стану вас преследовать. Бежать с поля боя – это ведь так характерно для вас.
По голосу Нойбека было слышно, что он даже не запыхался.
Хаузер не собирался тратить время на пустую болтовню. Отрицательно покачав головой, он пытался не замечать боли и не смотреть на тонкую струйку свежей крови, сочащейся из раны на руке. Майор тут же возобновил атаку, удвоив количество ударов. Один из них едва не попал в лицо Хаузеру, просвистев в сантиметре от щеки. Лейтенант попытался блокировать, но на этот раз Нойбек не отступил, а подался всем телом вперед, стремясь выбить клинок из рук противника. Несколько секунд они стояли, с ненавистью глядя друг на друга над скрещенными саблями. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Хаузер резко отшатнулся влево. Нойбек с ловкостью кошки занял исходную стойку, однако лейтенант успел воспользоваться незначительным преимуществом и полоснул снизу вверх по бедру майора. Разрез оказался не очень глубоким, он не шел ни в какое сравнение с раной на руке Хаузера, тем не менее это была бесспорная удача. Мысль о том, что майор вовсе не так неуязвим, как казалось раньше, подняло Хаузеру настроение.
Нойбек отступил на шаг назад, во взгляде его появилось нечто новое, возможно, даже оттенок уважения. Они вновь скрестили клинки, но агрессивный порыв уступил место осторожности.
Теперь вперед бросился Хаузер. На мгновение некоторое смятение поколебало сосредоточенность Нойбека. Однако он довольно легко, как бы играя, отразил выпады Хаузера и немедленно перешел к контратаке. Уступив инициативу, лейтенант отразил три мощнейших удара, затем четвертый и бросился на майора, однако уже через считанные секунды пятился назад, теснимый превосходящим по мастерству соперником. Ему удалось отпрыгнуть и оказаться вне досягаемости майора, применив классическую тактику уклонения. Этот прием, больше характерный для поединка на рапирах, тем не менее возымел успех. Нойбек, вынужденный перенести тяжесть тела на раненую ногу, скорчился от боли и медленнее, чем обычно, вернулся в основную стойку.
Большого преимущества лейтенант не получил, его раненая рука ныла все сильнее и сильнее. Каждый блок причинял страдание, рукоять сабли, ставшая липкой от крови, грозила выскользнуть из рук. Очередной натиск Нойбека прорвал оборону. Клинок впился в правое предплечье, оставив неглубокую, но болезненную рану. Хаузера отбросило в сторону, при перекате он больно стукнулся коленом о землю. Перехватив саблю левой рукой, лейтенант успел парировать ожесточенный рубящий удар, направленный ему в голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93