Когда в Драенжаиле вспыхнуло восстание, Маяги порвал с прошлым и присоединился к колонне легионеров, пробирающихся через джунгли к анклаву Анклав – территория иди часть территории одного государства, окруженная со всех сторон территорией другого государства.

земных поселенцев. Эйл не раз помогал легионерам, и когда все закончилось, решил остаться в воинской части, не захотев возвращаться в родной мир.
И все же Вольфу претила необходимость считать Маяги равным, если не выше… но, раз уж они теперь в одной связке, естественный порядок установится сам собой. В конце концов, лишь десять процентов Пятого Иностранного Легиона составляют эйлы.
Хуже всех вписывался в коллектив лэнса Марио Антонелли, однако и его дерзкий, самоуверенный нрав начинал меняться под давлением жесткой дисциплины. Личность итальянца вобрала в себя те качества общественного уклада Содружества, против которых выступила аристократия-уро на Лаут Безаре. Осужденный за какую-то незначительную провинность – никто в лэнсе не знал, за какую именно, а по традиции Легиона не принято было задавать вопросов о прошлом, – Антонелли был приговорен к пятилетнему сроку службы в Легионе. Он был одним из очень немногих, кто попал сюда в принудительном порядке.
Странно, но именно Маяги лучше всех ладил с юношей. Эйл не раз повторял, что один из его верных друзей по лэнсу в роте капитана Фрейзера также был парнем с темным прошлым. Маяги неожиданно обнаружил у итальянца неплохие художественные способности и всячески поощрял его занятия живописью в свободное время. На тренировках Антонелли старался изо всех сил и, похоже, настроился на успех, что, впрочем, не мешало ему то и дело попадать под горячую руку Конрада или Ванека за малейшую невнимательность.
Лиза Скотт по-прежнему не скрывала к Антонелли отвращения. Впрочем, итальянец особенно и не старался изменить ее мнение о себе в лучшую сторону. Он сосредоточился на том, чтобы продержаться любой ценой.
Что касается Тома Керна, то все находили его общество приятным, правда, никому не было известно, что у пего за душой. Рыжеволосый здоровяк был тихим и спокойным человеком. Он никогда не говорил о своем прошлом и о причинах поступления в Легион. Керн знал массу полезных вещей о тренировочном процессе и изредка вскользь упоминал, что раньше был инструктором. Большинство курсантов считали его дезертиром, который скрывался в Легионе.
Было такое предположение верным или нет, но Керн оказался на редкость идеальным товарищем. Хотя он редко искал расположения других, но всегда готов был отложить в сторону собственные дела и провести с кем-нибудь часок, рассказывая всевозможные небылицы или играя в карты. На плацу его постоянно бодрое и невозмутимое лицо оказывало благотворное влияние на весь лэнс. Теоретические занятия давались ему с трудом, но с самого начала Вольф по мере сил помогал товарищу, и вскоре он начал делать заметные успехи.
Хотя по своему социальному происхождению Керн был не менее далек от Вольфа, чем Антонелли, но дружба их крепла день ото дня. Он ни в коей мере не мог заменить верного и преданного Суартану, с которым они виделись теперь крайне редко, но был близок Вольфу – настолько, насколько это представлялось возможным в Легионе.
Пятый член их лэнса представлял из себя еще более замысловатую загадку. Прошлое Лизы Скотт было еще таинственнее, чем у Керна. Никто не имел ни малейшего понятия, откуда она родом и почему вступила в Легион, но Вольф угадывал в девушке черты аристократки. Лиза, конечно, не принадлежала расе уро, но в ее жилах явно текла благородная кровь. Можно было догадаться, что она получила блестящее воспитание и образование. И вместе с тем Лиза Скотт представляла собой разительную противоположность изнеженным и оберегаемым дочерям аристократов Лаут Безара. Уверенная в себе, независимая, жесткая, она порой казалась Вольфу более далекой, чем ханн Маяги. И все же качества, которые он считал недопустимыми для женщин своей родины, удачно сочетались в Лизе Скотт.
Он не прочь был сблизиться с девушкой, но воспоминания о тонком кинжале и холодном непроницаемом взгляде голубых глаз охлаждали его пыл. Лиза держалась в стороне от всех курсантов – и мужчин, и женщин, и эйлов – одиночка, прекрасно делающая свое дело, но огородившая себя стеной отчуждения.
Чем больше Вольф наблюдал за людьми, которые избирали Легион своим домом, тем более удивлялся собственному решению. Иногда он ощущал себя еще большим чужаком, чем Маяги. Это чувство не приносило особой радости… но с другой стороны, стать частью толпы, смешаться с ней, целиком отдать душу Легиону – это пугало еще больше.

– Следующий! Антонелли! Шевелись! Или должен пройти весь срок твоей службы, прежде чем ты научишься бегать?!
Вольф подавил улыбку, увидев, как неуклюже Антонелли засеменил к стойке с оружием. Несмотря на напускную браваду, юноша не научился спокойно воспринимать въедающиеся в душу тирады Конрада.
Сержант происходил родом с одной из колоний Космической Инженерно-Строительной Корпорации, и его бескомпромиссное стремление к совершенству то и дело напоминало Вольфу о собственных предках.
Конрад отнюдь не был аристократом, но ему вполне подошла бы должность управляющего шахтой по добыче оннезиума на Лаут Безаре… пока туда не пришли убренфары.
Антонелли выбрал саблю и шагнул на дорожку, отсалютовав клинком. Вольф занял оборонительную позицию.
– Ты должен отработать сейчас отрыв от противника, который я показывал на прошлом занятии, – сказал он. – Помни, что смысл этого маневра состоит в том, чтобы дезориентировать противника, заставить его поверить в обманный ход и парировать ложный удар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93