–    Это уж как вам будет угодно-с. Я маленький человек и вам же добра желаю-с.
–   А если добра желаешь, так пойдем выпьем…
За выпивкой, однако, Блохин все как-то ежился и вздыхал «с утеснением», пока хозяин его не оборвал:
–    Послушай, брат, да ты на поминки, что ли, ко мне приехал?.. а?..
–    Евграф Павлыч, голубчик,– заговорил Блохин самым нежным голосом и даже склонил свою щучью голову набок.– Не могу успокоиться, цотому такое дело… особенное-с. Дворянин… и вдруг обвиняется в краже голубей… Весьма не подобает это вашему званию, Евграф Павлыч. Вот я и думаю: вы отличный и благороднейший человек, отменной доброты и великодушного сердца, ну, что вам стоит пойти на мировую с попом Андроном?
–   Да ты с ума сошел… Я?.. Мириться с попишкой?
–   Позвольте-с, дело-то такое. Что такое голуби? Наплевать, и все тут. Предмет, не стоящий никакого внимания и даже слабый для благородного человека.
–    Ну уж это ты врешь: палевые ведь голуби-то…
–    Ах, господи, господи, что же из этого? Хоть зеленые будь по мне. Мало ли у вас всякого удовольствия, Евграф Павлыч: и охота, и лошади, и… хе-хе!.. девушки-с… вот это предмет достойный, а то тьфу!., даже произносить как-то неловко-с.
–   А ежели мне эти вот самые палевые голуби понадобились, тогда как? Дай да выложь, и ничего знать не хочу, а попа Андрона я пройму не мытьем, так катаньем. Вот тебе и сказ весь, а там судите меня, хоть на виселицу… Ничего не пожалею, чтобы себе удовольствие сделать. Охотку тешить – не беда платить.
–   Неукротимый у вас характер, Евграф Павлыч.
Заседатель Блохин был великий дипломат и на своем веку немало уладил самых казусных дел через простое «миротворение», как хотел устроить и здесь, потому что сцепились два милостивца, из которых он не желал терять ни первого, ни второго. И дернуло же этих проклятых голубей!.. Блохин чувствовал, что сам начинает стервениться и, того гляди, украдет поповских голубей, чтобы свернуть им головы.
–   Нашли игрушку, черти этакие! – ворчал миротворитель.– Слышь: палевые голуби… тьфу! тьфу!..
Прежде чем ехать в Кургатский завод, Блохин, конечно, завернул в Ключики к попу Андрону, с целью предварительно усовестить поднявшегося на дыбы старика, но эта миссия закончилась полной неудачей.
–    Главное то, что сану твоему это самое дело не соответствует,– усовещивал Блохин упрямившегося попа.– Нужно по заповеди прощать седмижды семь раз… Так?
–   Так, так,– соглашался поп Андрон.
–   И мало ли есть любопытных занятий, кроме этих голубей: наливки делать, цветы разводить… да мало ли.
–   Да ведь палевые голуби-то, ежовая твоя голова!.. Знать ничего не хочу; не попущусь Катаеву ни в жисть. Мне плевать, что он заводчик и миллионер… Я сам буду архиереем, только вот Маринку пристроить. А голубей я не отдам, хоть озолоти меня…
–   Не дури, попище, а то хуже будет!
–   А ты мне что за указчик? Плевать мне и на тебя…
–   Поп, не кочевряжься!
–   Знать ничего не хочу; Катаев хотел через взлом выкрасть моих голубей, и я не попущусь ему…
Одним словом, дипломат-заседатель благодаря проклятым палевым голубям попал в самое неловкое положение, между двух огней: милостивцы лезли на стену и ничего слушать не хотели. Блохин прожил в Кургатском заводе целый день и ничего не мог добиться от Евграфа Павлыча; дело выходило совсем дрянь, если бы не утешила немного Матильда Карловна, пообещавшая, со своей стороны, сделать все, чтобы помирить Евграфа Павлыча с попом.
–   Будьте благодетельницей, матушка Матильда Карловна,– умолял Блохин, целуя с умилением немкину руку.– Ведь это что же такое будет? Евграфу Павлычу достанется, да и попу дадут по шапке… Я теперь даже совсем презираю самое это слово: голубь!
Прикинувшись сторонницей мира, Матильда Карловна выведала от Блохина решительно все, что ей нужно было знать, и осталась очень довольна положением дел.
«Дело начато, теперь нужно придумать что-нибудь дальше,– думала Матильда Карловна, провожая заседателя восвояси.– Начато хорошо, надо и кончить хорошо».

VIII

Хотя Евграф Павлыч и принялся за дело горячо, но он мог каждую минуту остынуть: на него ни в чем нельзя было полагаться. А пока дело о краже голубей таскалось бы по разным судам и палатам, барин успел бы и совсем забыть о нем. На другой же день после отъезда Блохина, за обедом, Матильда Карловна спросила Евграфа Павлыча:
–   А как вы насчет голубей?
–   Да, пожалуй, они, Мотя, уж мне и надоели, черт с нимн совсем!
–   Напрасно…
–   Ничего не поделаешь с попом, войной не пойдешь.
–   Можно и без войны.
–   Это как?
–   Да очень просто: набрать ястребов-голубятников и напустить на поповских палевых голубей.
–   Та-та-та… в самом деле, как это мне самому не пришло в голову! Мотя, да ты у меня молодец… Мы настоящую соколиную охоту устроим на попа. Ха-ха!.. Мотенька, голубушка, что же ты мне раньше-то ничего не сказала? Пусть Блохин посмотрит, какую мы обедню отслужим попу… Ну, и штука только. Сейчас же позвать ко мне Федьку и Гуньку…
Дело опять закипело; Гунька и Федька отправились сейчас же в одну башкирскую деревушку за ястребами. До деревни было верст сто с лишком, и через полтора суток верные слуги вернулись с пятью совсем выношенными ястребами, да кстати захватили с собой и башкира, хозяина ястребов. Предварительно было сделано несколько опытов над простыми голубямисизяками; брошенные в воздух ястребы производили настоящие чудеса, так что Евграф Павлыч остался совершенно доволен ястребиной охотой и вперед потирал руки от удовольствия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21