— В ту ночь, когда Торгара Молотобойца водворили в Мирабар, Джафар чересчур расшумелся в дверях, — заметила Шаудра.— Джафар? Расшумелся? Что с того, полагаю, он всегда шумит, — наобум произнес Нанфудл, полагая себя большим хитрецом. — В каких бы там дверях он не расшумелся, хотя я не припоминаю, чтобы мне доводилось встречать его в дверях…— Вот как? — по прекрасному лицу Шаудры расплылась коварная улыбка. — Разве ты не удивлен, услышав, что Торгара Молотобойца водворили в Мирабар? Так значит, для тебя это — не новость?— В общем… я… в общем…Гном выставил перед собой руки, точно защищаясь.— Так ты слышал в ту ночь, что говорил Джафар у меня в дверях.— Да.— И рассказал Аграфану. Вздохнул Нанфудл:— Разве советнику не следовало узнать? Разве могут дворфы закрывать глаза на произвол маркграфа?— И именно ты должен рассказать дворфам о случившемся?— Ну… — Нанфудл кашлянул раз, другой, и топнул: — Не знаю!Некоторое время он скрипел зубами, затем взглянул на Шаудру, пораженный сочувствием, что выражало . лицо хранительницы скипетра.— Ты, как и я, считаешь, что тебя предали, — заметил гном.— Керельменаф должен был известить меня, а ты — нет, — незамедлительно откликнулась женщина. — Ты не должен был даже объясняться.— И все-таки ты считаешь, что мы перед ним в некоем долгу.Шаудра сверкнула глазами, показавшись гному устрашающей:— Ты в долгу пред ним, потому что он и есть Мирабар! — укоризненно произнесла она. — Тебе следует с уважением относиться к его должности, но не к самому человеку, глупый Нанфудл!— Я — не из Мирабара! — с неожиданной яростью возразил гном. — Меня пригласили сюда из-за глубоких знаний, мне хорошо платят, поскольку я — величайший ученый в своей области!— Твоей области? Ты — и мастер обмана, и мастер очевидных трюков, — возразила Шаудра. — Ты — ярмарочный зазывала, шут, а к тому же…— Как ты смеешь? — закричал Нанфудл в ответ. — Алхимия — величайшая из всех наук, и мы до сих пор не раскрыли всех ее секретов. Она сулит власть всем, а не группе одиночек, вроде Шаудры и ей подобных, тем, кто утаивает важные тайны ради собственной выгоды.— Алхимия — способ совершать простейшие трюки с низшей магией, горстка пороха, что взрывается и поражает стрелка чаще, чем намеченную цель. К тому же алхимия — подделка, ложь, что питает корыстолюбие. Ты не в силах сделать металлы Мирабара прочней, как не в силах обратить свинец в золото.— Вот как? Я способен претворить твердую землю в пучину грязи прямо под твоими ногами, и она проглотит тебя целиком! — гремел голос Нанфудла.— При помощи воды? — спокойно поинтересовалась Шаудра, и столь незамысловатый вопрос явно обескуражил гнома, отчего тот словно поник и стал гораздо ниже ростом.Он начал было отвечать, невразумительно заикаясь, затем лишь фыркнул и заметил:— Не все согласны с твоим пренебрежительным отношением к алхимии.— Действительно, а некоторые даже щедро платят за те невыполнимые обещания, что дает лженаука.Нанфудл вновь презрительно фыркнул:— Как бы там ни было, главное — что мои обязательства перед твоим маркграфом не превышают обязательств перед работодателем, — рассуждал гном, — и лишь перед тем работодателем, что нанимает меня сейчас, ибо я — вольный алхимик, и успел побывать на службе у немалого количества щедро плативших мне властелинов Севера. Завтра я могу отправиться в Глубоководье и мне предложат работу за неменьшее жалованье.— Верно, — ответила Шаудра, — однако я просила тебя не о верности Эластулу, но о верности Мирабару — городу, который ты ныне называешь домом. Я давно присматриваю за тобой, Нанфудл — еще с тех самых пор, как советник Аграфан сообщил мне о заточении Торгара. Я часто вспоминала о своей встрече с Джафаром, и я знаю, чья дверь расположена напротив моей. Сегодня ты вышел на улицу, твой шаг беспокоен, ты петляешь, и явно направился в сторону шахт, к дворфам. Я раздосадована не менее, чем ты, и мне ведомо, что гложет твое сердце, и поскольку советник Аграфан не предпринял никаких решительных действий, то ты решил рассказать прочим дворфам. Полагаю — друзьям Торгара, чтобы они подали голос в защиту дворфа и маркграф выпустил бы его из темницы, где бы та ни находилась.— Я решил рассказать о случившемся друзьям Торгара лишь для того, чтобы они узнали правду, — поправил Шаудру Нанфудл. — А уж как действовать — это им решать.— Вполне в духе народовластия, — насмешливо ответила хранительница скипетра.— И ты говорила, что раздосадована не менее, чем я, — упрекнул ее гном.— Но полагаю, что я не настолько глупа, — незамедлительно парировала Шаудра. — Понимаешь ли ты, к чему приведет твой рассказ? Разбираешься ли ты в братских узах, что связывают дворфов? Ты рискуешь внести в город раскол и настроить дворфов против людей. В чем состоит твой долг перед Мирабаром, о Нанфудл Фокусник? В чем состоит твой долг перед маркграфом Эластулом, что нанял тебя?— А в чем состоит мой долг перед дворфами, которых я считаю друзьями? — с невинным видом спросил гном, и казалось, что Шаудра отпрянула от его слов.— Не знаю, — призналась она, вздохнув, и вздох явно выдавал досаду, о которой говорилось ранее.— И я, — согласился Нанфудл.Женщина опустила руку на плечо гнома, выражая симпатию и дружбу, и тихо сказала:— Будь осторожен, друг мой. Пойми, к чему могут привести подобные поступки. Мирабарские дворфы — на острие кинжала. Из всех горожан они менее всего почитают нынешнего маркграфа, и более всего преданы ему. К каким действиям подтолкнут их твои рассказы?Нанфудл кивнул, соглашаясь с доводами, однако же добавил:— И все же, коль город воистину таков, как ты утверждаешь, и коль чудесная радость мирного сосуществования двух рас в Мирабаре воистину внушает подобную преданность — разве вправе он сносить несправедливое заточение Торгара Молотобойца?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121