— И я не стану опровергать вашей правоты, маркграф, однако же ваши доводы, при всей их неоспоримости, никак не смогут погасить пламени, что полыхает как раз под приемным покоем. Пламени сердец тех ваших подданных (а их количество по меньшей мере велико), что считали своим другом Торгара Молотобойца из клана Делзун.— Они образумятся, — ответил Эластул. — Убежден, что достопочтенному советнику Аграфану удастся убедить их в необходимости моих действий.Долго смотрел на Эластула Аграфан, и явное недовольство проступало на лице дворфа. Однако он понимал доводы правителя. Понимал советник и то, отчего Торгара схватили на полпути и бросили в темницу. Понимал дворф и то, отчего маркграф предоставил именно ему успокаивать недовольных.Но понимание отнюдь не означало, что Аграфан верил в собственный успех.— Поделом ему, так я вам скажу! — прокричал один из дворфов и треснул кулаком по стене. — Глупец передал бы им все наши хитрости. Если хочет быть с Мифрил Халлом в друзьях, так бросить его в яму, да там и оставить!— Вот уж истинно речи глупца! — прокричал в ответ другой дворф.— Кого ты назвал глупцом?— Тебя, дубина!Первый дворф бросился в драку, замелькали кулаки. Те, кто были поближе, вместо того, чтобы остановить товарища, ринулись в потасовку вместе с ним. Второй задира и его товарищи пребывали в не менее воинственном расположении духа.Тойво Пенодув прислонился к стене, наблюдая вот уже пятую за день драку в таверне, и драке той, похоже, предстояло оказаться самой сильной и кровавой.На улице, как раз под окном, отряд дворфов сражался с отрядом дворфов, валяя по земле, молотя кулаками, кусая и пиная друг друга.— Глупец ты, Торгар, — пробормотал сквозь зубы Тойво. — А ты, Эластул, еще больший глупец, — добавил хозяин таверны, едва увернувшись от дворфа, что пролетел на него, точно живой снаряд, врезался в стену и, прежде чем со стоном и ругательствами сползти по стене, успел расколотить немало отличных запасов.Да, долгая, долгая ночь ожидала Нижнеград.По всему Нижнеграду в каждом кабаке и в каждой шахте повторялась сцена побоища, и едва лишь новость о заключении Торгара Молотобойца в темницу достигла ушей всех дворфов Мирабара, как пошел горняк на горняка — порою с киркою в руке.— Молодец, Эластул! — кричали в кварталах дворфов, но выкрики тотчас же стихали под воплями:— Будь проклят маркграф!Нетрудно догадаться, что перебранки переходили в потасовку.Снаружи, у таверны Тойво, Язвий Мак-Сом и его единомышленники повстречали дворфов, что придерживались иного мнения — тех, что выкрикивали похвалы человеку, который «остановил предателя прежде, чем тот рассказал бы Мифрил Халлу секреты Мирабара».— Уж больно вы обрадовались, а ведь Эластул посадил в темницу вашего же соплеменника, — возразил Язвий. — По-вашему, это порядок — гноить дворфа в человеческой темнице?— По-моему, это порядок, когда изменник Мирабара гниет в мирабарской темнице! — не сдавался сурового вида дворф с темной бородой и столь густыми бровями, что они почти целиком скрывали его глаза. — Пусть гниет, пока мы не построим подходящей виселицы!Это вызвало гром рукоплесканий со стороны столпившихся позади дворфов и возмущенные выкрики спутников Язвия. Сам же старина Мак-Сом выразил несогласие гораздо недвусмысленней — в виде прицельной зуботычины.Чернобородый дворф отлетел от удара назад, однако товарищи подхватили его и не только не дали упасть, но и швырнули обратно на Язвия.Только того и ждал старый дворф. Язвий воздел кулаки, точно отбиваясь от нападения свыше, но упал в самый последний миг на колени, и плечом врезался в подбрюшье чернобородого. Мак-Сом вскочил на ноги, поднял над головой взбешенного дворфа и отшвырнул его в самую гущу приятелей чернобородого, и бросился следом, и замелькали его ноги и кулаки.Катился по улице клубок дерущихся дворфов, и немало дверей распахнулось настежь на его пути. Те, кто выглядывал, чтобы посмотреть на потасовку, не теряя времени даром, бросались в самую гущу» и принимались молотить сородичей руками и ногами, хотя, по правде сказать, зачастую вновь присоединившиеся не имели ни малейшего представления о том, на чьей стороне сражаются. С улицы на улицу переползала потасовка, точно змея, пробиралась драка в дома, и нередко переворачивались в домах печки, и пламя перекидывалось на мебель и стенную обивку.Внезапно посреди этого столпотворения протрубила сотня рогов, и сверху спустились бойцы мирабарской Алебарды — некоторые не подъемниках, другие — на спущенных веревках, стараясь успеть прежде, чем весь Нижнеград охватят губительные беспорядки.Дворф против дворфа и дворф против человека сражались на улицах. При виде людей, что вступили в битву, нередко — с обнаженным оружием, многие из тех дворфов, что поначалу оспаривали правоту Язвия и его сторонников, переменились во мнении. Многим из тех, кто первоначально не был согласен с арестом Торгара, пришлось выбирать между верностью городу и верностью своему народу.И хотя на стороне Алебарды сражались сотни дворфов, а люди непрестанно спускались вниз, чтобы усмирить беспорядки, немало часов ушло, прежде чем удалось совладать со сторонниками Торгара. Но теперь перед воинами маркграфа встала неизбежная задача: как взять под стражу более сотни арестантов?Бойцы Алебарды знали, что сотни и сотни пар глаз следили за ними, и что при малейшей неучтивости с арестованными вспыхнут куда более неистовые беспорядки.Разруха на улицах, окровавленные лица многих сородичей и выражение крайней ярости на лицах еще большего количества соплеменников лишь убеждали Аграфана, появившегося по завершению беспорядков, в том, что опасения, высказанные им маркграфу, были обоснованными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121