Все китайские таксисты одного неопределенного возраста – между двадцатью пятью и пятьюдесятью. Скрытая армия вторжения, в которой рядовые и генералы неразличимы.
Я рассуждал так. Если это была та самая женщина, которая обедала со Штайнером, она, разумеется, ждала его. Потеряв терпение, она позвонит портье, и тот сообщит ей, что с ее знакомым случилось несчастье – или не знаю, что там ему полиция посоветовала сказать в таком случае. Подниматься, естественно, она не станет и отправится домой или за новыми инструкциями.
Красное «пежо» проплыло мимо нас и повернуло влево на набережную. Женщина – я про себя стал звать ее Фатима, – разговаривала по телефону, но мимика ее была настолько выразительна, что я, считай, и слышал, и понимал, что она говорит. Примерно следующее:
– Нет, а что я еще могла сделать, сидя внизу в машине? А раз ты такой умный, сам приезжай сюда и разбирайся!
– Видите эту машину? Ехать за ней, но не слишком близко, – сказал я китайцу.
– Понял, понял, – оживленно закивал таксист. Такое начало рабочего дня было ему по вкусу. – Ты полиция?
– Я муж, – с достоинством соврал я.
– А-а, – протянул китаец, часто кивая головой. – Понял, понял.
Я выгляжу моложе своих лет – мне в мои сорок четыре дают тридцать пять. Фатиме, даже при том, что она восточная женщина, было никак не меньше пятидесяти. Но китайцы, видимо, ориентируются в возрасте европейцев так же плохо, как и мы в их.
– Зеленый! Вперед! – скомандовал я.
Задачу водитель действительно понял правильно. Он на большой скорости догнал поток, но встроился не сразу, а оставив одну машину между нами. Красное «пежо» быстро отщелкивало мост за мостом. Потом мы пересекли Сену по мосту Альма и поехали по какой-то авеню в сторону Елисейских Полей. Проехав несколько кварталов, такси Фатимы свернуло налево и вскоре остановилось у подъезда светло-серого жилого дома.
– Стоять? – спросил китаец.
– Ехать, ехать!
Красное «Пежо» в любом случае закрывало нам проезд. Фатима вышла из машины и резво застучала каблуками по каменным плитам. Каблуки у нее были высоковаты для женщины ее комплекции. Я отметил номер дома, в который она вошла – № 7, а доехав до перекрестка, – расплатился и вышел. Табличка на углу уведомляла, что жила Фатима на улице Бассано.
Китаец меня рассмешил. Получив деньги и поблагодарив за чаевые, он повернулся ко мне и сказал:
– Убивать – нет! – и схватил себя обеими руками за горло, изображая удушение. Потом энергично помотал указательным пальцем. – Месье, убивать – нет!
– Нет, нет! – заверил его я.
Я вернулся к дому номер семь и стал рассматривать таблички с именами жильцов на домофоне. Одна фамилия выглядела вполне по-арабски: Аль Абеди. Может быть, с неудавшегося свидания Фатима попросту поехала к себе домой?
Пока я размышлял, дверь подъезда открылась, и появилась высокая худая женщина в синем комбинезоне и с дряблыми складками кожи под глазами и на шее. В одной руке у нее было ведро с белой шапкой пены, а в другой – швабра. Она явно собиралась отдраить тротуар перед входом, как это заведено в хороших буржуазных кварталах. Мы были в 8-м округе – как раз такой район.
– Вы кого-нибудь ищете, месье? – спросила она без особой любезности.
– О, даже не знаю, – сказал я, чтобы выиграть три секунды для последующей импровизации. – А вы давно здесь работаете?
– А что? – но моя улыбка была такой обезоруживающей, что консьержка снизошла. – Осенью будет восемь лет.
Она подбоченилась, вставая ко мне немного боком. Похоже, такие же пустые складки кожи у нее были и вместо груди.
– Жаль! Тогда вы их, может быть, и не застали. Я и сам давно в Париже не был. Но лет десять назад в этом доме жили мои друзья, ливийцы. (Почему я сказал «ливийцы»?) Бен Зетун была их фамилия. Я подумал, вдруг они всё еще здесь живут.
Лицо консьержки слегка расправилось.
– Как вы говорите – Бен Зетун?
Я кивнул. У меня действительно был один знакомый с такой фамилией, правда, алжирец.
– Я таких не помню, – консьержка сменила позу, встав ко мне лицом и кокетливо отставив в сторону тощее, как костыль, бедро. – Но ливийцы у нас живут постоянно. Они снимают квартиру от этого, как его… Короче, дипломаты военные.
О-па! Теперь в поведении Штайнера начала просвечиваться какая-то логика.
– Хотите зайти? – спросила консьержка.
Хотя она явно меня обольщала, по ее тону было ясно, что подобную бесцеремонность она бы не одобрила.
– Нет, что вы! Я этих людей не знаю. Заявиться так, с улицы! – смущенно запротестовал я, чтобы быть ей приятным. – Хотя, если бы вы могли дать мне их номер телефона, я бы, пожалуй, позвонил, чтобы справиться о своих друзьях. Не сейчас, разумеется, в приличное время, когда все в доме точно встанут.
Найти телефон по адресу и фамилии не сложно, но если квартиру снимает для своих сотрудников военный атташат, поиск может оказаться сложнее. За небольшую плату ваш телефон уберут изо всех справочных баз данных. Мы с консьержкой прошли в ее комнату слева от входа. На занавеске, закрывающей застекленную верхнюю часть двери, изнутри булавкой был прикреплен листок с телефонами жильцов. Запомнить восемь цифр большого труда не представляло, но такие способности могли показаться подозрительными. Поэтому я терпеливо дождался обрывка квитанции из прачечной, пожалованной мне царственным жестом, записал на обратной стороне номер и, церемонно поблагодарив, удалился. Консьержка проводила меня разочарованным взглядом. Она что, думала, что я хочу заполучить и ее номер телефона?
Информация о ливийцах могла оказаться срочной. Но мы так и так встречались с Николаем через полчаса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85