Они могут поддаться ужасу, когда пожелают, но они не смогут извлечь свою силу.— Ты знал, что это случится?Старик наклонил голову. Что выражало его круглое лицо, Шахин так и не понял.— Я всегда отличался чувством предвидения, мой принц.Итак, чародеи в ловушке. Шахин постучал большим пальцем по губе и пришел к решению.— Мы должны эвакуировать город. Немедленно.— Мой принц? И вызвать ту самую панику, которую пытались предотвратить?— Лучше паника сейчас, чем тысячи смертей потом, — отрезал Шахин, направляясь к окну.— Вы бы пожертвовали вашими людьми сейчас ради того потом, которое, возможно, никогда не наступит? — вкрадчиво спросил лорд-канцлер.Принц повернулся. На его челюсти, едва видимой под бородой, заиграли желваки. А когда он отвечал, в его голосе слышалась хрупкая резкость человека, сохраняющего спокойствие одной только силой воли.— Кажется, ты питаешь огромную веру в моего брата? Как странно, ведь раньше ты его не выносил.— Ваш королевский брат, мой принц, не создан для придворной жизни. Сейчас он не при дворе.Это звучало разумно, это была правда, в конце концов, но…— Мы начинаем эвакуацию. Сейчас же. Стражники сделают все возможное, чтобы избежать паники.— Сожалею, мой принц, — весь его вид и голос выражали искреннее сожаление, — но такой приказ может дать только ваш возвышеннейший отец. Не вы.Шахин глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Ни ему, ни Ишии не будет пользы, если он восстановит против себя человека, которому доверяет сам король. Это был урок, которого Дарвиш так и не усвоил.— Тогда я пойду к отцу.— Сожалею, мой принц, — снова сказал лорд-канцлер, — но он не примет вас.Снаружи, в саду, закричали павлины.— Он не примет меня? — повторил Шахин. Лорд-канцлер попятился от выражения на лице наследника, внезапно напомнившем ему, как старший сын похож на отца.— Он считает, мой принц, что пока этот кризис не кончится, учитывая подозрения против вашей супруги…Шахин сощурился и поднял кулак. Нечеловеческим усилием воли ему удалось сдержаться.— Ты никогда больше не заговоришь со мной или моей женой. — Голос отсекал каждое слово и швырял его в лорд-канцлера. — А теперь мы вместе пойдем к моему возвышеннейшему отцу.В этой небольшой комнате в королевских покоях не было трона, но его заменяло кресло с высокой спинкой. Король сел, сложил пальцы пирамидкой и из-под опущенных бровей посмотрел на сына.Шахин с пылающими глазами коснулся коленом ковра и торопливо встал.— Возвышеннейший, — молвил он, но король прервал его властным жестом.— Ты понимаешь, как близко к измене ты подошел?Принц отшатнулся и заморгал, как будто его ударили. Ему вдруг стало трудно дышать, словно мраморная глыба упала на грудь с огромной высоты. Он боролся с этой тяжестью, чтобы заговорить, но сумел выдавить только одно слово.— Измене?— Или тебе не сказали, что я не приму тебя?— Да, сир, лорд-канцлер сказал, но…Лорд-канцлер вышел вперед, преклонил колени, после чего встал за креслом короля Джаффара.— Он говорил от моего имени.— Но почему, отец? — Шахин простер руки, гнев побеждал шок. — Мы должны действовать вместе, если Сизали намерена выжить.— Не указывай мне, что мы должны делать! — Король привстал с кресла, потом снова сел, надев на лицо маску, лишенную всякого выражения, — маску, за которой он правил. — Я не могу больше доверять тебе. Твоя жена…— Я отправил Язимину в деревню девять дней назад, но, даже будь она здесь, я не посвящаю ее в государственные тайны.— Разве ты не позволил ей написать брату, королю Хариту, прежде чем она уехала?Шахин похолодел. До сих пор подобный тон относился лишь к Дарвишу. В этом тоне был только король и никакого отца; он отрицал всякие кровные узы.— Она лишь сообщала, что едет в деревню. Я прочел письмо, возвышеннейший, в нем не было ничего предательского! Харит — ее брат. Язимина тоскует по родине.— Писать такому человеку в такое время — это предательство; содержание письма не имеет значения. Позволить ей написать письмо — это предательство. Прийти ко мне сюда, когда я приказал не приходить, — это предательство. Ты трижды становишься обвиняемым.Уступая мольбам жены, Шахин знал, что это кончится бедой. Но такого — такого он не предвидел. Не мог предвидеть.Лорд-канцлер с непроницаемым видом склонил голову.— Я буду милосерден. На этот раз. Ты останешься во дворце и продолжишь выполнять свои обязанности, кроме обязанностей трона. Ты не будешь говорить со мной и приближаться ко мне, пока этот кризис не кончится и предатель не будет найден.Шахин снова опустился на колено, но вскинул подбородок, словно отвечал вызовом.— Меня подозревают в измене, возвышеннейший?Их глаза встретились. Король Джаффар первым отвел взгляд.— Нет, — сказал он, — но ты запятнан своей чужеземной женой. Я больше не могу доверять тебе.— Вряд ли Итайли — чужеземная страна, возвышеннейший! — возразил Шахин, хотя понимал, что благоразумнее промолчать.— Итайли пытается уничтожить нас! — проревел король вставая. — То, что я делаю, я делаю для блага королевства!Сознавая, что должен тщательно выбирать дальнейшие слова, дабы отец не отверг их сразу, Шахин положил лоб на поднятое колено — поза кающегося грешника.— Тогда ради королевства я прошу о благодеянии, прежде чем мне будет отказано в вашем обществе.Все еще тяжело дыша, король опустился в кресло.— Проси.— Ради блага королевства, возвышеннейший, прикажи эвакуировать Ишию.— Только не говори мне, что это для блага королевства!Шахин поднял голову.— Но тогда народ Ишии умрет!— Если боги пожелают этого. Но они не умрут по моему приказу, и мы не покажем Итайли свою слабость, чтобы ее использовали против нас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95