– Он вздохнул, играя прядью ее волос. – То одно, то другое. У меня не было случая сказать тебе об этом. Но если я не сделаю этого, когда мы приедем в Калифорнию, то я никогда не смогу это сделать.
Линда закрыла глаза, чтобы сдержать слезы.
– Я никогда не думала…
Они одновременно повернулись друг к другу, он обнял ее, а она, плача, уткнулась ему в грудь.
– Прости меня, Джесс. Все эти годы в приюте я смотрела на голубое ожерелье и думала о своих родителях. Я не верила, что они не любят меня. Когда я нашла их и узнала, через какой ад им пришлось пройти, то подумала, как бы они сильно любили меня, если бы мы жили вместе…
– Я знаю. Но, дорогая, это теперь в прошлом. Ты – взрослая женщина, у тебя дети и муж. Ты не можешь вернуться назад и стать маленькой девочкой, которую твоя мать никогда не нянчила. Я хочу, чтобы мы были Парнэллами, а не Саксами. Это не значит, что мы не будем напоминать детям, какая кровь течет в их жилах. Им есть чем гордиться. Но я так же хочу, чтобы они гордились тем, что они – Парнэллы.
– Конечно, – прошептала она и вытерла глаза концом одеяла. – Джесс, когда-то давно ты уже говорил об этом, но я была такой эгоисткой. Я настояла на том, чтобы ты помог с ранчо в Техасе. Помнишь, я тогда из-за этого потеряла ребенка? Я была слишком привязана к отцу, а нужно было больше думать о тебе и о твоих желаниях.
Он гладил ее волосы, втайне радуясь тому, что жена понимает его лучше, чем он предполагал. Ему было ясно, что ею движет любовь к нему, в противном случае Линда предпочла бы никогда не расставаться с родителями. Все эти годы ему приходилось чем-то жертвовать для нее. А теперь она сама готова сделать то же самое.
– То были тяжелые времена, Линда. Мы все были в напряжении. Но теперь самое страшное позади.
Жена опять поцеловала его.
– Делай то, что требует твоя душа, Джесс. Я везде пойду за тобой.
Он пристально посмотрел ей в глаза, в глаза Калеба Сакса.
– Ты уверена?
Она улыбнулась сквозь слезы.
– Уверена. Я была не очень хорошей женой, да?
– Ты всегда была такой, какая мне нужна. И если мы приедем туда и узнаем плохие вести о Томе, то не станем сразу же покидать твоих родителей.
Думаю, нам надо заранее выяснить, как Калеб относится к тому, что мы собираемся жить отдельно. Линда прижалась к мужу.
– Том так много значит для него. Меня беспокоит, что отец видел еще один сон. Мама говорила, что он проснулся в поту, уверяя, будто Том опять его звал. Предчувствия редко подводили отца. Возможно, до зимы мы получим еще одно письмо.
– Надеюсь. Отец так о нем беспокоится, а тут еще Джеймс собирается ехать на восток.
– Думаю, он поступает правильно. Ему будет легче разобраться в самом себе.
Линда посмотрела на него.
– И ты к этому стремишься?
Джесс коснулся кончиком пальца ее губ.
– Иногда.
– Я люблю тебя, Джесс. Ничего от меня не скрывай. Для меня важно знать, что ты счастлив. Но, возможно, нам пока лучше ничего не говорить родителям. Подождем еще год. Все равно нам раньше весны не уехать.
– Конечно. Главное, что ты все понимаешь. Я могу еще подождать.
Он поцеловал ее, затем еще и еще. Страсть новой волной накатилась на них обоих, и они скрепили свое соглашение новым актом любви.
* * *
Стояло позднее лето 1848 года. Последние три месяца были ужасными для Тома Сакса, который первые несколько недель вообще не чувствовал свою ногу. Постепенно к ней стала возвращаться чувствительность, и можно было определенно сказать, что Том идет на поправку. Со временем рана на бедре превратилась в уродливый шрам. Левая нога стала немного короче правой и плохо сгибалась.
Все эти дни Хуанита почти всегда находилась рядом с ним. Видя страдания Тома, она постепенно забывала о своих, но старые страхи не отпускали ее, и она надеялась, что, возможно, он не вспомнит о ее обещании выйти за него замуж. Том больше не упоминал об этом и вел себя как близкий и преданный друг, а не как влюбленный в нее мужчина. Иногда Хуанита думала, что он просто боится сказать или сделать что-то лишнее. Они часто молились вместе, каждый просил Господа помочь забыть об ужасах прошлого.
К их большому облегчению никто не разыскивал Тома. Хуанита убедила его подстричь волосы, опасаясь, что их длина будет привлекать к нему излишнее внимание и выдавать в нем индейца. С короткими волосами он был больше похож на мексиканца. Важно, чтобы люди забыли о раскрашенном индейце, который возглавлял банду «плохих», и перестали его разыскивать.
Том вскоре научился ходить при помощи сестер и отца Хуареса. Он настоял на том, чтобы ему изготовили костыль, и теперь мог передвигаться без посторонней помощи. Хуанита сама подобрала для костыля подходящую ветку, сама спилила ее и обрезала лишние сучки.
Стояли прекрасные солнечные дни, повсюду цвели розы. Том часто сидел в плетеном кресле во внутреннем дворе миссии. Запрокинув голову, он подставлял лицо солнцу и наслаждался покоем. Он часто думал об отце, но не спешил писать ему, так как хотел окончательно поправиться и самостоятельно ходить и уже тогда обо всем сообщить Калебу. Но теперь уже все равно поздно писать. Снег скоро сделает горы непроходимыми, и никто не отважится пересечь их до весны.
Вот и сейчас Том умиротворенно сидел среди благоухающих роз, размышляя обо всем этом. Его мысли были прерваны шагами отца Хуареса. Том улыбнулся.
– Здравствуйте, падре. А где Хуанита?
– Она скоро придет. – Священник нахмурился и присел рядом с Томом на каменную скамью. – У меня есть новость, Том, которая касается тебя.
Том наклонился вперед.
– Что-то случилось? Они снова меня разыскивают?
Священник покачал головой.
– Трудно сказать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117