Скандала не избежать.
– Вы думаете?
– Он приедет с той женщиной.
– Так и написал?
– Нет.
– А как ты… как вы узнали?
– Чувствую. Он не может жить без скандалов. – Госпожа Ма вымученно улыбнулась.
– Тогда я останусь и отомщу за тебя. Ты не бойся.
– Чего мне бояться? Зная, что во дворе мужчина, он постарается быть сдержаннее.
– Разве он скандалист? Она кивнула.
– Так вы не уйдете?
– Я сейчас вернусь, куплю только что-нибудь для Лин.
Он отпер ворота и вышел навстречу мягким лучам заходящего солнца. Мир стал иным, воздух, казалось, был напоен романтикой.
2
В приемной управления появилась громадная глыба с пампушкой вместо головы – такой белой, будто ее только что вынули из чана с известью. Она потребовала начальника управления, но не пожелала сказать, по какому делу пришла. Служитель отказался о ней докладывать, но схлопотал пощечину и, держась за щеку, отправился к начальнику. Тот повращал глазками-горошинами:
– Вызвать полицию и выгнать вон!
Затем передумал: в наш век равноправия нельзя обижать женщину. Кстати, кто она? Пусть ее примет чиновник Чжао.
Сяо Чжао в радостном настроении отправился в приемную. Принять даму, что может быть лучше! Однако, завидев посетительницу, вытаращил глаза.
– Госпожа У!
– Ты велел мне устроить скандал, я и пришла. Научи, как это сделать! – Туша села.
Служитель стоял в сторонке и все слышал.
– Иди, иди, – приказал ему Сяо Чжао.
Слуге очень не хотелось уходить, однако он не посмел ослушаться приказа.
– Сестра, ты все испортила! – сказал Сяо Чжао, закрыв за слугой дверь. – Я же велел тебе идти к начальнику.
– Он не пожелал меня видеть!
– Пошумела бы у двери: «А ну-ка, Ли, выходи! Ты выгнал господина У и теперь получаешь жалованье за двоих! Это ты нас развел! Я тебе покажу!» А потом привязала бы веревку к притолоке и сделала вид, будто хочешь повеситься. Пусть даже он и не принял бы тебя, но не услышать не мог! И все в отделе узнали бы. Пришлось бы тогда Ли смотаться отсюда, не дожидаясь увольнения. Да, ты все испортила! Зачем было вызывать меня!
– А я не звала. Ты сам пришел!
– Эх, дьявол! Уходи-ка побыстрее! Я что-нибудь придумаю! Или я, или он! Иди! Жди меня дома!
Сяо Чжао с улыбкой проводил госпожу Тушу до двери и церемонно раскланялся.
– До свиданья, госпожа У! Я поговорю с начальником! – Потом повернулся к застывшему в коридоре слуге: – Смотри у меня, если скажешь хоть слово, не сносить тебе головы!
Какая досада! Не в том дело, что сорвался его план, просто противно иметь дело с идиотами! Взять хотя бы эту Тушу – скандала устроить и то не сумела, и на что только она годится, эта гора мяса?! Итак, первая осечка. Будь вся эта шваль поумнее, а то учишь-учишь – и никакого толку. Надо придумать что-нибудь новенькое, преподать им еще один урок.
– Погоди, – сказал он себе, – погоди, займет Сяо Чжао пост министра просвещения, тогда поговорим!
3
Супруги Ли порвали дипломатические отношения и находились в состоянии войны, но прошло три дня, а Лао Ли и не вспоминал о жене: все его помыслы были сосредоточены на господине Ма. Интересно посмотреть на человека, ради романтики презревшего все устои общества. Поглощенный ожиданием, Лао Ли не чувствовал одиночества. Кроме того, мысли его были заняты Чжан Дагэ. Что за птица этот Сяо Чжао? Тяньчжэня до сих пор не освободили! Каким жалким стал Чжан Дагэ1. Всю жизнь он повелевал судьбой, но к старости она может выскользнуть у него из рук, уйти, как вода между пальцев. И все из-за сына. Если бы у него сгорел дом и старинные стулья превратились в пепел. Чжан Дагэ смог бы еще оправиться: он надел бы старый простой халат и вышел на улицу предсказывать судьбу молодым. Он был бы таким же опрятным и вежливым и в конце концов скопил бы денег на маленький домик. Но речь идет о сыне! Подумать только! Арест этого шалопая окончательно сразил Чжан Дагэ. А что, если бы я потерял сына? Конечно, тяжко, хуже не придумаешь. Может быть, дело в эпохе, в том, что супруги мало любят друг друга, в том, что Чжан Дагэ обуржуазился еще больше меня? Ладно, схожу-ка его проведаю.
С тех пор как Пекин стал столицей, Южный рынок превратился в самое бойкое место, хотя все еще уступал торговым рядам «Восточное спокойствие». В «Восточном спокойствии» заправляли иностранцы, а на Южном рынке – местные мелкие торговцы. Лотки с лепешками, огромные чаши с лапшой в кунжутной подливе – простые люди любили Южный рынок, где все казалось близко их сердцу, им не нужен был ни ресторан «Пекин», ни банк. Официантки в кафе, японские товары в магазинах, модные школьники и школьницы в соломенных шляпках и парусиновых туфельках, различные овощи и фрукты, дешевая жареная утка, пирожки с бараниной, цветы в вазах и туберозы – все причудливо смешалось на Южном рынке. Суматоха не утомляла, увеселения не были чересчур дорогими, романтика уживалась рядом с обыденностью. Особенно хорошо было здесь вечером: девушки в легких пестрых платьях, звонкий перестук ковшей со сливовым компотом, призывные голоса торговцев арбузами, прохладный ветерок; небо еще окрашено лучами заходящего солнца, а в магазинах уже горят огни; дыхание людей, гудки машин, запах поте, смешанный с запахом духов и пудры; здесь хорошо даже тем, у кого ни гроша за душой. Богачам вряд ли лучше, когда они мчатся в машине по центральным улицам, беспрерывно нажимая на клаксон и едва не задевая трамваи, набитые людьми.
Однако Лао Ли терпеть не мог мещанской никчемности и суеты. Было в нем что-то от аристократа. Он шел по краю тротуара, не хотелось толкаться. Но у самого Коридорного переулка его вдруг кто-то схватил за руку. Это был Дин Второй.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69