Вспоминают тех, кого уже нет рядом с ними, а поэтому и сами мрачны, и разговор не клеится.А еще они были похожи на трех усталых грибников, которые с самого раннего утра бродили по березняку и осиннику, собирая грибы, срезая их острыми ножами и складывая в корзины.Но то были не грибники, не охотники и не дачники. На берегу небольшой речушки сидели три отставных генерала, недавно отправленных на пенсию самим президентом. Еще два-три месяца назад – одни из самых влиятельных людей России.За их подписями, с их ведома совершались большие дела. Без того, чтобы их лица не появлялись на экранах телевизоров, не обходился почти ни один вечер, почти ни одна программа новостей. Да, это были три опальных генерала, в одночасье потерявших власть и должности.И вот теперь они сидели на берегу реки, поглядывали на языки пламени, лизавшие сухой валежник, на поблескивающие волны, на бегущие по небу полупрозрачные облака, да и вообще на весь мир, сконцентрированный сейчас для них в этом прекрасном уголке средней полосы России. И размышляли они о страшных вещах: о том, как убрать с политической арены президента, который испортил им сладкую жизнь. Ту, что могла их ждать в будущем. Теперь будущего ни у одного из этих генералов не было. Чего они и не могли простить президенту.– Слушай, ты говоришь, он серьезно болен? – обратился до сих пор в основном молчавший опальный генерал к высокому и грузному, который пытался пригладить свою растрепанную ветром прическу.– Конечно, болен, а то ты не знаешь.– Откуда же мне знать? Ведь ты из нас самое приближенное лицо.– Болен, болен, старый хрыч. Инфарктик у него случился прямо перед выборами.– Это правда? – исподлобья взглянул на высокого сидящий на корточках у костра третий генерал.– Да, правда. Только это не афишировали, он сам запретил. Чтобы не испортить всю игру. Да и я ему советовал, а потом помог заткнуть пасти всем этим досужим журналистам.– Думаешь, ему еще много осталось?– Не знаю, – сказал высокий, пряча огромные волосатые лапищи в, карманы ветровки, – этого никто не знает. Помните, сколько Леня тянул? А такой был дохлый. Внутри совсем гнилой да и в полном маразме.А этот еще соображает.– Лучше бы спятил, – заметил один из его собеседников и посмотрел на третьего.Тот отвернулся и почесал затылок.– Ой, мужики, страшно все это, страшно. Что, если не получится?– С умом – получится.– Что значит – с умом? Предлагаешь киллера нанять, чтобы он выстрелил и мигом отправил его?.. – генерал, пожелавший президенту спятить, ткнул большим пальцем в небо.– Да нет, этого как раз делать не будем. Не бандиты же мы!– И что ты предлагаешь?– Я хочу лишь одного… – Чего? – прервал его вопросом тот, что сидел у костра, нервно покусывая свою неприятно изогнутую нижнюю губу. Делал это он машинально, в силу привычки, как всегда, когда нервничал.– Ты, Леша, успокойся, – обратился к нему генерал, который, судя по всему, был настроен наиболее решительно.– Хватит подкалывать! – сидевший у костра заерзал на своем месте и зло сплюнул в огонь. Плевок Тут же зашипел, превращаясь в пар.– Стрелять не придется, – сказал высокий, расставляя ноги на ширину плеч и покачиваясь из стороны в сторону. – Нет-нет, стрелять не придется. Я знаю, что надо делать. Не один день думал.– Ну, и что же ты предлагаешь?– Нужно, чтобы он сам помер. Ему надо просто немного помочь. Это ни у кого не вызовет подозрений, весь мир знает, что наш президент серьезно болен, что сердце у него не в порядке, да и кроме сердца – проблем хоть отбавляй.– Я думаю, столько пить!.. – бывший генерал, а теперь отставной, свободный от всяких дел пенсионер, хлопнул себя ладонью по колену так, словно на нем сидел напившийся кровью комар – Да, пьет он безбожно. И дал же Бог здоровье!Если бы я столько пил, давным-давно ноги бы протянул.– Ты и так выглядишь на тройку с минусом, – зарокотал грубоватым смехом «свободный от всяких дел пенсионер». – В гроб краше кладут. Зеленый весь… – Что ты хочешь сказать?– Что ты грязно-зеленый, как потертый доллар.– Пошел ты на хер! – не выдержал тот, кого сравнили с долларом.– Тихо, тихо, мужики, не время и не место ругаться. Вместе держаться надо.– Да мы и не ругаемся. Разве с Лешкой можно поругаться?– А чего же нельзя? – В костер полетел еще один плевок. – Не ты первый, не ты последний.– Костер хочешь погасить? Так ты, Леша, лучше поссы в него, а не плюй.– Мы для дела собрались, давайте о деле и говорить, – обиделся Леша.– Так мы и говорим по делу. Только вы что-то меня слушать не больно хотите.– Да слушаем мы, слушаем! Валяй дальше. Только дело говори.– А что валять? Убирать его надо. Помочь ему отправиться на тот свет и поскорее. А то он такого наворотит, такого накрутит, что нам на поверхность уже не выбраться.– И грешков за ним – во! – Леша провел ребром ладони под подбородком.– Его грешки пусть ему и остаются. Ты о своих думай. Если копнут – а желающих пруд пруди, – то у тебя, Леша, и пенсию заберут, и разжалуют в рядовые.– Да нет, в ефрейторы, – разразился сухим и неприятным смехом третий генерал, пытаясь взять реванш за доллар.Леша набычился, обхватил колени, хотел плюнуть в костер еще раз, но передумал.– Я согласен. На все согласен. Главное, чтобы его не стало. Ух, я тогда и напился бы! Ух, душу бы отвел!Главный в стране праздник.– Напиться и сейчас можно.– Хватит уже! И так чуть ли не каждый день пьем.– И до этого пили, а живы, – рассудил Леша, поднялся на ноги и пошел к ближайшей березке, а через пару минут вернулся с просветлевшим лицом и порозовевшими щеками. – Ну вот, полегчало, – сказал он, поудобнее усаживаясь у костра и протягивая к языкам пламени руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15