— Нет, если вы доверяете мне, если вы прислушиваетесь к моим словам…— Мое доверие к вам безгранично, хотя я почти не знаю вас. Я не осмеливаюсь выяснять, к чему вы стремитесь. Вы — моя королева, моя госпожа. Говорите, ибо я приняла решение сделать все, чтобы отомстить Генриху Валуа!Фауста, казалось, размышляла несколько минут. Потом негромко заговорила:— Мария! Вы — самая светлая голова во всем вашем семействе. Только благодаря вам Валуа будут свергнуты и династия де Гизов взойдет на престол. Из ваших трех братьев один, Майенн, слишком толст, чтобы быть умным: он продаст душу за вкусный пирог; другой, кардинал, — грубый солдафон, который двух слов связать не может; наконец, третий, герцог, потерял рассудок от любви: страсть к несчастной бродяжке делает его невосприимчивым к советам и неспособным к действиям. Что касается вашей матери, то эта весьма достойная женщина думает только об одном: как перебить всех гугенотов. И лишь вы, дитя мое, лишь вы все видите и все понимаете! Нам угрожает опасность. Согласны ли вы подчиняться мне?— Я готова, сударыня… приказывайте… что нужно делать?— Нужно, — сказала Фауста, — чтобы Генрих де Валуа умер. Выстричь ему тонзуру — это прекрасная мысль, но если Генрих III не умрет, то ждите удара от Екатерины Медичи.Герцогиня, внутренне содрогаясь, слушала эту женщину, которая говорила об убийстве как о деле самом обыденном. Фауста снова задумалась, и Мария де Монпансье не осмелилась прервать ее размышления.— Уясните себе хорошенько, — произнесла вдруг Фауста, — что Генрих Валуа приговорен…— К смерти, сударыня? — тихо спросила герцогиня.— Да, — сказала Фауста ледяным тоном, — я приговорила его к смерти.— А кто будет палачом? — пролепетала герцогиня.— Вы! — ответила Фауста.Герцогиня де Монпансье побледнела.— Иного выхода нет, — сказала Фауста. — Генрих де Гиз поклялся Екатерине Медичи терпеливо ждать смерти Генриха III. За это ему обещано, что король назначит его своим преемником. Валуа может прожить десять, а то и двадцать лет — вопреки всем ожиданиям. Да проживи он даже несколько месяцев, этого уже достаточно. Старая королева сумеет потратить это время с пользой и успеет уничтожить Гизов, как прежде она уничтожила Шатийонов. Итак, выбирайте: либо убить, либо быть убитой…Герцогиня замерла от страха.— Нужно действовать, — продолжала сурово Фауста. — Время истекло. Если вы сейчас отступите — берегитесь: вы потерпите поражение!— Убить! — прошептала Монпансье. — Убить собственными руками! О! Мне не хватит смелости…— Тогда Валуа отрубит вашу прекрасную головку! Вы — семья безумцев, которые ничего не хотят понимать! Вы всегда чем-то заняты и из-за этого готовы отказаться от своих притязаний. Но теперь вас вызвали на смертельный поединок. Если Генрих III и Медичи не умрут, с Гизами будет покончено. Прощайте, милая, идите подумайте о последней улыбке, которая явится на вашем лице, когда вы положите голову на плаху…— Одно слово, сударыня! — воскликнула испуганная! герцогиня. — Одно-единственное слово: я согласна! Но ведь я — слабая женщина…— Вы действительно решились? — спросила Фауста.— Я решила сделать все, чтобы сразить Валуа, — сказала герцогиня с воодушевлением, ранее ей совершенно не свойственным.— Хорошо. Вот теперь вы такая, какой я желала вас видеть… Теперь вы готовы к великим делам. Однако я хочу вас утешить: нет никакой необходимости пачкать в крови ваши изящные нежные руки.— Кажется, я начинаю понимать…— Стоит вдохнуть в кого-нибудь ту же ненависть, какая горит в вашем сердце, и…Герцогиня задумалась.— Где найти человека, — прошептала она, — к которому у меня будет достаточно доверия, чтобы сказать ему то, что я не осмеливаюсь сказать даже себе самой? Необходимо, чтобы этот человек уже носил в своем сердце ненависть к Валуа…— Или любовь к вам, — сказала Фауста небрежно. — Такой человек существует.Мария де Монпансье стала еще бледнее. Ее грудь трепетала, руки дрожали.— Жак! — пробормотала она.— Да, монах Жак Клеман, — сказала Фауста. — Жак Клеман пылает к вам страстью. Вы для него демон разврата, сжигающий его плоть, и ангел любви, чарующий душу.— Бедный Жак! — прошептала герцогиня едва слышно.Фауста поднялась.— Хотите вы, чтобы умер тот, кто вас оскорбил? — спросила она сурово.— Да, хочу! — в ответе герцогини звучала ненависть.— Хотите ли вы, чтобы ваш брат стал королем?.. Хотите ли вы стать первой дамой французского двора, унижать тех, кто унижал вас, торжествовать, имея власть, править, прикрываясь именем своего брата?— Да, хочу! — повторила герцогиня.— Тогда будьте мне верны и покорны! — сказала Фауста повелительно. — Идите, моя девочка, и готовьтесь действовать не рассуждая… подчиняйтесь той, с кем сейчас говорили…— О! — воскликнула герцогиня в ужасе. — Кто же вы, сударыня? Вы говорите так, словно вы всемогущи, вы смущаете мою душу, ваш голос берет меня в плен.— Я, — сказала Фауста, вдруг преобразившись, — та, кого избрал тайный конклав, чтобы бороться с Сикстом и заботиться о судьбе Церкви! Я — та, кто говорит от имени Бога! Я — папесса Фауста I…Герцогиня де Монпансье в смятении отступила, преклонила колена и пала ниц. Фауста подошла к ней, подняла, поцеловала в лоб и сказала:— Идите… вы станете одним из моих ангелов!И герцогиня де Монпансье, растерянная, послушная, как ребенок, вышла пятясь, не отрывая взгляда от женщины, приказавшей вложить орудие убийства в руку монаха Жака Клемана. Глава 17ВИДЕНИЕ ЖАКА КЛЕМАНА(продолжение) Обитель доминиканцев располагалась на улице Сен-Жак. Неподалеку находился Нотр-Дам-де-Шамп, за ним были разбиты великолепные сады.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188