– Закройте дверь.Пришлось повиноваться. Но на секунду, перед тем как захлопнуть дверцу, я услышала лай и басовитое поскуливание за забором.Собаки. Только этого не хватало. Я поймала себя на том, что составляю перечень пород собак. Самыми симпатичными мне казались ризеншнауцеры. Интересно, любила ли я ризеншнауцеров, когда была собой?.. И вообще, существует ли кто-то, кого я любила? Эта мысль вдруг пронзила меня острой горечью; нет, черт возьми, лучше думать о собаках.…Когда я дошла до ирландского сеттера, появился капитан Лапицкий.– Идемте, – сказал он и придержал меня за локоть, помогая выбраться из машины.Спустя несколько секунд мы уже были возле железной двери. Мутный зрачок видеокамеры следил за нами – я физически ощущала это бесцеремонное разглядывание. Неожиданно я почувствовала, что покрываюсь испариной, – этот механический оценивающий взгляд был странно знаком мне. Гораздо более знаком, чем глаза всех тех, кто общался со мной в последнее время… Как будто он сопутствовал мне всю жизнь в самых разных местах. Я даже зажмурилась от близости разгадки: стоит только напрячь позвоночник, вытянуть шею – и шрамы на ключицах вытянутся в тонкую линию и я обязательно что-то вспомню…Нет, черт возьми, нет. Я свернула не в тот проход, и лабиринт закончился тупиком. Да и наваждение видеокамеры исчезло, не успев укрепиться в сознании.– Нет, нет, я не могу вспомнить..– Что – «вспомнить»? – Капитан странно оживился. – Что-то кажется вам знакомым?– Не знаю… Нет.– Звоните, – почти приказал мне капитан, подбородком указывая на кнопку звонка.Я подняла руку и сильно надавила на черную блестящую пуговицу. Автоматически щелкнул засов. Капитан галантно толкнул дверь, она приоткрылась В образовавшуюся щель я увидела, как какая-то женщина в старом пуховике загоняет в дом двух собак.Кажется, это были ротвейлеры… Когда несколько минут назад я перебирала породы, я даже не вспомнила о них. Теперь это показалось мне странным, я вдруг почувствовала, что именно эту злобную, в рыжих подпалинах породу должна была вспомнить прежде всего. Но почему, почему, Господи?..И снова пот заструился по моему заиндевевшему от предчувствия позвоночнику, и я почувствовала такую слабость в коленях, что уцепилась за руку капитана.– Вам плохо? – спросил у меня капитан. Но теперь в его голосе не было и следа участия. Он изучал, препарировал мои реакции; более того, он находил их вполне естественными, он как будто ждал их. Это ожидание предполагало знание. Знание, которого я была напрочь лишена.Нельзя давать ему повод торжествовать.– Зачем вы приносили мне тогда фотографию Цыбульского? – совершенно невпопад спросила я, только для того, чтобы не молчать, только для того, чтобы не слышать приглушенного неистового лая собак в доме.– А мне он вообще очень симпатичен. Белый шарф, очки, настоящий интеллектуал в настоящем времени. Вам нравятся шестидесятые?Я пожала плечами.– Но актера-то помните?Я повернулась к нему, переступила с пяток на носки, стоя прямо в середине расчищенной от снега дорожки:– Капитан. Я не помню, а знаю. В этом вся разница. Я знаю многое, но не помню ничего…– А мне нравится этот поляк, – Лапицкий пропустил мое откровение мимо ушей. – Он стильно играл работников моей профессии и всегда справлялся с такими дамочками, как вы.Кто бы мог подумать, что милицейские дуболомы апеллируют к слову «стильно» и у них тоже есть маленькие сентиментальные слабости…– Не называйте меня дамочкой.– Могу называть девушкой, но это предполагает более близкое знакомство и совсем другие обстоятельства встречи.– Я вас ненавижу, – устало сказала я.– Радостное совпадение наших чувств. Можно хоть сейчас под венец, – не остался в долгу капитан.Мы поднялись по ступенькам крыльца, и Лапицкий толкнул дверь. Она с трудом поддалась и открылась только наполовину. Лай собак стал невыносимым. Капитан протиснулся первым и уже из-за двери сказал мне:– Смелее!Я последовала за ним и у самого порога наткнулась на что-то мягкое, лежащее на полу. Это было так неожиданно, что я не смогла удержаться на ногах и оказалась в комнате на полу, больно ушибившись коленкой. Впрочем, я тотчас же забыла о боли, – возле двери лежало неестественно скорчившееся тело человека. Оно и загораживало проход в дом. Я не успела ничего сообразить, когда прямо надо мной раздался спокойный голос капитана:– Не ушиблись? Вставайте.Нет, это не было телом, скорее – большая, почти в человеческий рост, небрежно собранная тряпичная кукла. Она вдруг странно испугала меня, внушила почти мистический ужас. Сидя на полу и держась за ушибленное колено, я не могла оторвать взгляда от плохо простроченного шва, делившего ее голову на две части.– Что это? – одними губами спросила я. Никто не ответил мне, хотя в комнате, кроме капитана, еще были люди: шофер Виталик и женщина в расстегнутом пуховике, – именно она загоняла собак… Женщина сидела в глубоком кресле, закинув ногу на ногу, и со жгучим любопытством наблюдала за мной… Потом хмыкнула, тряхнула крашенными перекисью волосами и достала из кармана мятую пачку сигарет.Сейчас она закурит. От этого вдруг разболелась голова. Я опустилась на пол и обхватила виски руками. Вставать мне не хотелось. Я даже не знала, сколько времени прошло.– Иди помоги мне поднять ее, – властно сказал капитан Виталику.Шофер беспрекословно подчинился. Вдвоем они попытались оторвать меня от пола, за который я цеплялась, как за последнюю надежду. Если бы у меня хватило сил, я бы забилась в какую-нибудь щель и пролежала бы там до конца времен. Лицом вниз и с тонкими горячими иглами в шейных позвонках…– Ты смотри, упирается, – ленивым кошачьим голосом промурлыкал Виталик, – а тяжелая какая, кто бы мог подумать… Никогда не буду носить ее на руках, если женюсь…– Заткнись и делай свое дело, – процедил капитан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21