– Но в конце концов им придется сделать выбор, выхода-то другого нет.
– Ты действительно считаешь, что все так просто? Я видела твою мать и не могу сказать, что все обойдется, – проговорила Маргарет. – К тому же ты не можешь приказать людям вести себя так, как хочется тебе, и ждать, чтобы они исполняли твои приказания.
– Разве? – дразняще улыбнулся Монтрейн.
– Единственное место, где люди молчат и ведут себя прилично, – это кладбище, Майкл, – заметила Маргарет.
Казалось, Хоторна удивили ее слова.
– Молчать и вести себя прилично – это не о моей семье, – заметил он. – Но о нашем браке говорить больше нечего, дело сделано. Или ты беспокоишься о том, что все можно повернуть вспять?
– Я понятия не имею о том, что такое быть графиней, – вздохнула Маргарет. – Признаюсь тебе, что я просто в ужасе.
– А разве ты не помнишь, что я рассказывал тебе о некоторых представителях знати, Маргарет? Между прочим, я упомянул лишь некоторых, а ведь таких людей великое множество. Высший свет – это всего лишь сборище людей, и каждый из них имеет свои недостатки.
– Следует ли понимать, что, если я наступлю кому-нибудь на ногу, или уроню вилку, или пролью вино, меня всего лишь сочтут неуклюжей? – поинтересовалась женщина.
– Нет, – возразил Хоторн, – позволь тебя поправить. Ты будешь любимой неуклюжей ее сиятельством графиней Монтрейн. Согласись, что есть разница.
– Вероятно, мне следует считать себя счастливицей только оттого, что я выбрала себе ri мужья графа, – улыбнулась Маргарет.
– Почему-то у меня такое чувство, что ты была бы счастливее, если бы я был простым рыцарем, – промолвил Хоторн.
– Или торговцем, – добавила Маргарет.
– Войти в высший свет не так уж страшно, дорогая, – сказал Майкл. – Пока ты соблюдаешь все правила, все идет хорошо.
Маргарет улыбнулась мужу, думая о том, следует ли ей рассказать ему, что бабушка научила ее вести себя в высшем свете подобающим образом. Кстати, возможно, Майкл и сам толком не помнит всех правил, которые они с ним так часто нарушали вместе.
– О каких правилах речь? – спросила она.
– Ты никогда не должна находиться в компании мужчины, – начал Хоторн. – Если, конечно, я не позволю этого. Или разговаривать с теми мужчинами, которые невежливы или строят тебе глазки. Тебе следует избегать общества холостяков, а также недавно овдовевших мужчин.
Маргарет не стала говорить о том, что никогда в жизни не слышала о столь строгих ограничениях. Да, незамужние женщины или те, кому меньше тридцати лет, не должны оставаться наедине с представителями сильного пола, это верно. Но Маргарет и подумать не могла, что правила для жен столь строги. Как бы там ни было, она не промолвила ни слова, лишь посмотрела на Монтрейна с самым искренним выражением, как ей казалось. Ни к чему показывать Хоторну, как ее удивили его слова.
– Когда мы едем куда-то, – продолжал граф, – в карету я должен садиться первым. И первым выходить из нее.
Это правило было известно Маргарет.
– В карете я должен сидеть спиной к лошадям или рядом с тобой, – проговорил Монтрейн. – Но повторяю, ты никогда не должна оставаться в экипаже вдвоем с другим мужчиной, другой мужчина не должен сидеть рядом с тобой.
Маргарет лишь кивнула, чувствуя себя завороженной. Нет, не правилами, которые пересказывал ей муж, а им самим. Маргарет никогда не думала, что он следует каким-то правилам этикета, а выходило, что дело обстоит именно так.
– Если мы находимся на улице и идем рядом с каким-то домом или строением, то ты всегда должна держаться ближе к стене, чтобы при необходимости я мог защитить тебя от хулиганов, – монотонно перечислял граф.
– А тебе не кажется, что было бы довольно составить свод правил для тебя, Монтрейн? – усмехнулась Маргарет.
– А тебе известно, – передразнил ее муж, – что называть меня Монтрейном ты можешь лишь в состоянии сильного раздражения? – Опустив голову, Хоторн нежно поцеловал жену.
– Это несправедливо! – возмутилась она. – Я забываю обо всем на свете, когда ты меня целуешь.
– Приятно осознавать, что это касается только тебя, – вымолвил он, прикусывая мочку ее уха.
Маргарет улыбнулась и осторожно оттолкнула его.
– Ты... ты никогда не должен улыбаться ни одной женщине так же, как улыбаешься мне, – менторским тоном заговорила она, постукивая его пальцем по груди. – Ты не должен прикасаться к другой женщине. Ни-ког-да! Снимать с нее перчатки, или шаль, или смотреть на ее грудь в вырезе платья.
Хоторн откинулся на спинку стула – он явно был заинтересован ее словами.
– Находясь в экипаже с другой женщиной, ты не должен внимательно смотреть на нее. Или говорить с ней своим низким голосом, сулящим удовольствие, – продолжала Маргарет.
– Надо же! Сулящим удовольствие? – удивился Хоторн.
– Временами мне кажется, что ты попросту околдовываешь меня, Монтрейн, – промолвила Маргарет.
– Что ж, в таком случае я немедленно обращусь в тролля, – посулил Хоторн.
– Нет-нет, прошу тебя, не надо, – рассмеялась графиня. – Я постараюсь это пережить и без твоего превращения.
Несколько долгих мгновений супруги просто смотрели друг на друга. Они постепенно становились ближе, и эта душевная близость была совсем не похожа на плотскую, которая соединяла их тела прошлой ночью.
Наконец Монтрейн медленно улыбнулся, и от этой улыбки дрожь пробежала по телу его жены.
– Будь я на твоем месте, мне бы и в голову не пришло переживать о том, как я справлюсь с ролью графини, – произнес он.
– Нет, ты не понимаешь! – со вздохом призналась Маргарет. – Дело в том, что я не имею ни малейшего представления о том, что делают графини.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106