– Как дела? У нас все прошло замечательно.
Пип не преувеличивал. В хорошем темпе они доехали до театра, поставили велосипеды на стоянку и пошли к кассе. Касса оказалась закрытой. Вот невезение!
– Давай походим тут немножко, – предложил Пип. – Понаблюдаем. Фатти так и велел. Если нас заметят, всегда можно будет объяснить, что мы приехали за билетами и ищем кого-нибудь, чтобы спросить насчет кассира.
Ребята обошли вокруг театра, дергая по дороге ручки всех дверей подряд. Двери были заперты.
Потом они двинулись на автостоянку позади театра. Там какой-то мужчина протирал мотоцикл. Ни Ларри, ни Пип его прежде никогда не видели.
– Мировая машинка, – сказал Пип Ларри. Услышав чей-то голос, мужчина поднял голову. Это был человек средних лет, довольно плотного телосложения, с тонкими губами и недобрым выражением лица.
– Вы что тут делаете?
– Понимаете, мы пришли купить билеты на дневное представление, – вежливо объяснил Ларри. – Но касса почему-то закрыта.
– Конечно, закрыта, – сухо проговорил мужчина, продолжая энергично полировать тряпкой сверкающее крыло мотоцикла. – Билеты можно будет купить после полудня. С утра касса открыта только по субботам, когда зрителей больше обычного. А пока убирайтесь отсюда. Не люблю соглядатаев. После того как нас в пятницу ограбили, я видеть не могу, когда кто-нибудь слоняется около моего театра.
– Вы, случайно, не директор? – осведомился догадливый Ларри.
– Директор. Это обо мне написано в газете. Я тот самый человек, которого опоили и ограбили в прошлую пятницу. Мне бы только добраться до того, кто это сделал!
– А у вас есть какие-нибудь предположения насчет вора?
– Никаких, – покачал головой директор. – В то, что меня обокрал придурок Бойзи, я не верю ни на йоту. Ему никогда всего этого не проделать. Кроме того, он меня слишком боится. Зато помочь кому-нибудь ограбить сейф Бойзи вполне мог. Наверное, впустил вора внутрь, когда театр был абсолютно пуст.
Ребята разволновались. Получить такую информацию из первых рук!
– В газете, кажется, писали, что Бойзи – ну, Кот из пантомимы – принес вам чай, в который уже положили наркотик. – В простодушие Ларри трудно было не поверить. – Это правда, сэр?
– Он действительно принес мне чай, – ответил директор. – Ему тоже хотелось поговорить про свои неприятности. – Я был занят и только мельком глянул в его сторону, когда брал чашку. Но это точно был Бойзи. Он не снял костюма, я поэтому не мог ошибиться. Бойзи до того ленив, что даже переодеваться после спектакля не любит. Такие у него кретинские привычки. Мне говорили, что он и спит в кошачьей шкуре. Тут дело в том, что он слаб на голову. Он как младенец. И конечно, сам кражу совершить не мог. Хотя, должно быть, какое-то касательство к ней имел. Его ведь легко убедить в чем угодно.
– Значит, что же получается? Кто-то, видимо, вернулся в театр в тот вечер, и Бойзи открыл ему дверь. Этот «кто-то» бросил вам снотворное в чай, который, как обычно, понес наверх Бойзи, чтобы вы ничего не заподозрили. – Ларри глядел на директора очень сочувственно. – А потом, когда вы уснули, он же пробрался в вашу комнату, снял стенное зеркало, взял ключ оттуда, где вы его храните, открыл сейф и смылся еще до того, как вы проснулись.
– Так оно, скорее всего, и было. – Директор выпрямился и приступил к полировке руля. – Но что еще хуже, вор – это, должно быть, один из актеров. Никто, кроме труппы, не знал всего того, что нужно было знать грабителю. Ну, к примеру, вор даже знал, что я не держу ключ от сейфа вместе с другими ключами, а храню его в потайном отделении бумажника. Кроме актеров, это никому не было известно. И еще. Лишь в этот раз я случайно не сдал в банк выручку за вторник. Банк не работал. Вся труппа видела, как я, чертыхаясь, возвращался с деньгами обратно в театр.
Ребята жадно впитывали в себя каждое слово. Кое-что из этого они, правда, уже знали, но в устах директора история звучала гораздо правдоподобнее и казалась куда более волнующей. Сам директор им не понравился – озлобленный, грубый. И они отлично поняли, что у такого человека должно было быть немало врагов, жаждущих отомстить ему за какие-нибудь пакости, которые он им сказал или сделал.
– Полиция, наверно, всерьез взялась за это дело? – Пип нашел тряпку и начал оттирать от грязи спицы колеса директорского мотоцикла.
– Что да, то да. Констебль – как бишь его? Гун! – фактически прожил тут половину субботы и целое воскресенье. Допросил всех до единого. Дурачка Бойзи он напугал до такой степени, что тот, по-моему, даже не соображает, что говорит. Констебль орал на него, пока не довел до слез.
– Скотина, – пробормотал себе под нос Пип. Директор услышал и удивленно поглядел на мальчика.
– Ну, это ты зря. Я бы так не сказал. Если деньги взял Бойзи, из него надо вытряхнуть признание любой ценой. Да и вообще большого вреда ему от крика не будет. Порой даже нет другого способа вколотить хоть что-нибудь в его тупую башку. Только наорать.
Мотоцикл был протерт на славу и сиял, как новенький шиллинг. Директор загнал его в сарай.
– С этим, слава Богу, покончено. – Он вытер руки о чистую тряпку. – Вы меня извините, но я не могу вам сейчас продать билеты. Зайдете после двенадцати и свободно купите. По понедельникам в театре народу мало.
Ребята удалились в полном восторге от своей удачливости. Потрясающе – директор театра рассказал им про ограбление абсолютно все – вплоть до мельчайших подробностей! Теперь они знали столько же, сколько Гун. Никак не меньше! История вырисовывалась впрямь загадочная. Кот из пантомимы действительно принес директору чай со снотворным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47