.. если не будет ввязываться в новые стычки, которые могут закончиться не так благополучно. Пока же... Я бы рекомендовал повязку на голову, кое-какие надежные снадобья - которых у меня обширнейший запас - и день-другой полного покоя... Найдется тут комната, куда можно перенести больного, чтобы он не дышал кухонным чадом?
- Думаю, да, - кивнул Рошфор. - Эй, где там наш горе-трактирщик?!
Когда д'Артаньяна выносили со всем прилежанием присмиревшие слуги, он успел еще поймать взгляд белокурой красавицы - и то, что вслед ему была послана самая ослепительная улыбка, было не свойственным гасконцам преувеличением, а самой доподлинной реальностью.

Глава пятая
Обворован!

Через четверть часа д'Артаньян, чья голова была уже перевязана чистым полотном, почувствовал себя настолько лучше, что уже не лежал в кровати, а сидел, опершись на подушки, и задумчиво созерцал целую шеренгу пузырьков и склянок с "надежными снадобьями", которыми врач, испытывавший к Рошфору нешуточное почтение, уставил подоконник от края и до края.
Потом в дверь осторожненько протиснулся Планше с его камзолом и узелком в руках. Новообретенный слуга выглядел несколько предосудительно - под глазом у него красовался огромный, уже посиневший кровоподтек, рукав камзола был полуоторван, а сам камзол помят и запылен.
- Черт возьми, что с тобой стряслось? - спросил д'Артаньян удивленно. - Можно подумать, тебя пропустили через мельничные жернова.
- И не говорите, сударь... Близко к тому. Они тут, в Менге, здоровые ребята, ну да я им показал, как умеют махать кулаками в Ниме.
- Во что ты ухитрился ввязаться?
- Ну как же, сударь, - печально сказал Планше. - Когда на вас набросилась вся эта свора, я почел своим долгом помочь хозяину, благо народ был сплошь неблагородный, в самый раз для меня... Поначалу дело шло удачно, но их было слишком много, и мне тоже досталось. Этот верзила, кузнечный подмастерье, знает хитрую ухватку, как подбивать под колено и валить с ног, надо будет запомнить... Ничего, я тоже кой-кому оставил добрую память, пару челюстей уж точно свернул на сторону...
- Спасибо, Планше, - сказал д'Артаньян важно. - Я сразу понял, что парень ты надежный... Боюсь, нечем пока что тебя вознаградить за верную службу...
- Вот тут можете не беспокоиться, сударь. Та дама, миледи, дала мне целый луидор. Она очень беспокоилась о вас...
- Ну что ты врешь, бездельник! - сказал д'Артаньян с суровым выражением лица, внутренне ликуя в то же время.
- Не сойти мне с этого места, сударь! Клянусь богородицей, у нее даже голос дрожал, когда она сокрушалась, что вынуждена уехать и оставить вас здесь в полной беспомощности...
- Ох уж эти женщины... - проворчал д'Артаньян с видом умудренного жизнью человека. - Вечно они преувеличивают. Какая такая полная беспомощность, если все кончилось пустяками? Подумаешь, устроили маленькое кровопускание... Голова-то цела.
- Рад слышать, сударь, - сказал Планше озабоченно. - Я вижу, однако, вы к лекарствам и не прикасались вовсе? Нужно же лечиться...
- Вот то-то и оно, - сказал д'Артаньян серьезно. - Даже такие железные люди, как гасконцы, не отрицают медицины. Только вот что, мой любезный Планше... Собери-ка ты в мешок всю эту аптеку, всю, без малейшего изъятия, и выброси потихоньку в подходящее место...
- Но, сударь...
- Я приказываю! - сказал д'Артаньян и добавил наставительно: - Видишь ли, матушка дала мне с собой рецепт поистине чудодейственного бальзама, который ей когда-то открыла старуха цыганка. Бальзам этот излечивает любые раны... кроме, пожалуй что, сердечных, а порукой тому - мой отец, который его не раз пользовал с непременным успехом... Когда расправишься с аптекой, ступай на кухню, спроси вина, масла, розмарину и еще кое-чего, что записано на этой вот бумажке... да береги ее, смотри! Мы оба будем им лечить наши раны, и ты убедишься, что цыганки не всегда бывают обманщицами... Ну, живо!
- А куда прикажете сложить ваши вещи?
- Да вот на этот стул хотя бы, - небрежно распорядился д'Артаньян.
Планше повиновался, потом, крутя головой в некотором сомнении, принялся сваливать в тряпицу флаконы и склянки. Едва он вышел, как д'Артаньян порядка ради полез в потайной карман камзола, чтобы удостовериться в сохранности своего главного достояния - рекомендательных писем...
Он раз двадцать выворачивал пустой карман, как будто это могло чем-то помочь. Он перетряхнул и ощупал камзол, как будто письма могли завалиться за подкладку, в дыру, которой не имелось. И много времени понадобилось, прежде чем он смирился с простой истиной: писем там не было...
Должно быть, его яростный рев разнесся по всей гостинице - потому что буквально через несколько мгновений в комнату вбежал встревоженный хозяин:
- Ваша светлость?!
Д'Артаньян сгоряча выхватил из ножен шпагу, забыв, что от клинка остался жалкий обломок. Впрочем, хозяин пребывал в столь явном расстройстве чувств, что даже этот огрызок привел его в ужас.
- Ваша светлость! - возопил он, размазывая слезы по толстому лицу. - В чем я провинился?!
- Письма! - вскричал д'Артаньян, все еще размахивая обломком клинка. - Мои письма!
- Письма?
- Не притворяйся идиотом! - взревел д'Артаньян. - Что-то я до сих пор не встречал идиотов среди трактирщиков! Вы все себе на уме, канальи! Мои рекомендательные письма, про которые я тебе говорил, прохвост ты этакий!
- К господину де Тревилю? - припомнил хозяин.
- И к господину де Кавуа, правой руке кардинала! - кричал д'Артаньян. - Итого два! Ты умеешь считать или только обсчитывать? Два письма! А сейчас нет ни одного!
Он был еще довольно слаб, и эта вспышка гнева вызвала приступ нешуточной дурноты, так что д'Артаньян вынужден был выпустить бесполезный обломок шпаги и со стоном откинуться на подушки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19