- Пожалуй, - так же задумчиво сказал д'Артаньян. - Пожалуй... Ты, как я понял, уже не первый день здесь?
- Целую неделю, ваша милость.
- И успел ко всем присмотреться? Обжиться?
- Вот то-то...
- Здесь, в гостинице, остановилась молодая женщина, - сказал д'Артаньян, решившись. - Голубоглазая, с длинными светлыми волосами. Ее, насколько я знаю, называют миледи... Полчаса назад она стояла на галерее, на ней было зеленое бархатное платье, отделанное брабантскими кружевами...
- Ну как же, ваша милость! Мудрено не заметить... Только, мне кажется, что она не англичанка, хотя и зовется миледи. По-французски она говорит не хуже нас с вами, и выговор у нее определенно пикардийский... По-английски она, правда, говорила вчера с проезжим английским дворянином, вот только, воля ваша, у меня осталось такое впечатление, что английский ей не родной...
- Интересно, ты-то откуда это знаешь? - спросил заинтригованный д'Артаньян. - Ты же не англичанин?
- А я умею по-английски, - сказал Планше. - Отец долго вел дела с английскими зерноторговцами, частенько меня посылал в Англию, вот я помаленьку и выучился... Отрубите мне голову, ваша милость, но английский ей не родной, так-то и я говорю...
- Это интересно, - задумчиво промолвил д'Артаньян. - Одним словом, друг Планше, когда пообедаешь, постарайся выяснить о ней как можно больше. У тебя интересная физиономия, любезный, - и продувная, и в то же время внушает расположение... Думаю, тебе будет нетрудно договориться со здешней прислугой?
- Ничего трудного, ваша милость, - заверил Планше. - Я тут помогал в хозяйстве, успел со многими сойтись накоротке...
- Вот и прекрасно, - твердо сказал д'Артаньян. - Займись не откладывая. Я буду на галерее.
И он немедленно туда отправился, втайне надеясь, что очаровательная незнакомка, вызвавшая такую бурю в его сердце, покажется там вновь. Увы, прошло долгое время, а пленительное видение так и не появилось. Д'Артаньян готов был поклясться, что ни она, ни черноволосый дворянин по имени Рошфор еще не покидали гостиницы, - со своего места в обеденном зале он прекрасно видел весь двор и ворота. Быть может, он ошибался и свидание все же любовное?
Как бы там ни было, но он, руководствуясь еще одним присущим гасконцам качеством - а именно нешуточным упрямством, - оставался на прежнем месте, утешая себя тем, что нет таких любовных связей, которые затягивались бы до бесконечности, а следовательно, самые пылкие из них когда-нибудь да кончаются, и это позволять фантазии по-прежнему парить в небесах...
- Есть новости, ваша милость, - сказал Планше, появившись на галерее бесшумно, словно бесплотный дух. - Здешняя служба - ужасные болтуны, всегда рады почесать язык, посплетничать о проезжающих, что хорошего слугу отнюдь не красит... Впрочем, какие из них слуги, одно слово - трактирная челядь...
- Что ты узнал? - нетерпеливо спросил д'Артаньян.
Планше чуточку приуныл:
- Не так уж много, ваша милость. Только то, что они сами знали. Эту даму и впрямь зовут миледи, миледи Кларик, и она из Парижа... Все сходятся на том, что это настоящая дама, из благородных. Платит щедро, над деньгами не трясется... От ее служанки известно, что она была замужем за каким-то английским милордом, только совсем недавно овдовела и вернулась во Францию... в Париже у нее великолепный особняк...
"Значит, она свободна! - ликующе подумал д'Артаньян. - Свободна, очаровательна и богата... Да, и богата... Последнее немаловажно... "
Читателю не стоит слишком пристрастно судить нашего гасконца за эти мысли - в те ушедшие времена даже для благородного дворянина считалось вполне приличным и естественным искать в женщине источник не одного лишь обожания, но и вполне земных благ, от выгодной женитьбы до приятно отягощавших карманы камзола туго набитых кошельков. Таковы были нравы эпохи, а юный гасконец был ее сыном.
- Она здесь впервые, - продолжал Планше. - Все эти дни ждала некоего дворянина, который как раз сегодня прискакал откуда-то издалека.
- Лет тридцати, черноволосого?
- Вот именно.
- С застарелым следом от пули на левом виске?
- Совершенно верно, сударь.
- В фиолетовом дорожном камзоле и таких же штанах, на испанском жеребце?
- Вы описали его точно, ваша милость... Именно о нем она и справлялась не единожды... - Планше почесал в затылке и сделал чрезвычайно хитрое выражение лица. - Только, по моему разумению... а если точно, по мнению здешней челяди, речь тут идет вовсе не о любовной интриге. Им, я думаю, можно верить - на такие вещи у них глаз наметан, тут нужно отдать им должное... Тут что-то другое, а что - никто, понятно, толком не знает...
Д'Артаньян понятливо кивнул. Смело можно сказать, что его времена были ничем другим, кроме как чередой нескончаемых заговоров и политических интриг, принявших такой размах и постоянство, что их отголоски регулярно докатывались и до захолустной Гаскони. Все интриговали против всех - король и королева, наследник престола Гастон Анжуйский и вдовствующая королева-мать Мария Медичи, кардинал Ришелье и знатные господа, внебрачные потомки Генриха Четвертого и законные отпрыски титулованных домов, англичане и испанцы, гугеноты и иезуиты, голландцы и мантуанцы, буржуа и судейские. Многим порой казалось вследствие этого, что не быть замешанным в заговор или интригу столь же неприлично, как срезать кошельки в уличной толчее и столь же немодно, как расхаживать в нарядах покроя прежнего царствования. Эта увлекательная коловерть могла привести на плаху либо в Бастилию, но могла и вывести в те выси, что иным кажутся прямо-таки заоблачными. Излишне уточнять, что наш гасконец, твердо решивший пробить себе дорогу в жизни, был внутренне готов нырнуть с головой в эти взвихрённые и мутные воды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19