— Ты пришел с открытым лицом, — сказала она мягко, — ты не побоялся снять свою маску.Почему ты здесь?— Но ведь требовалось, чтобы пришел именно я, а не кто-то другой. Раз речь идет о спасении королевы…— Королева, всегда королева! — вскричала графиня, охваченная внезапным гневом. — Мне кажется, она вас всех околдовала! Кто она такая, чтобы приносить ей в жертву свою жизнь и безопасность?!— Она королева, для меня она не женщина, а супруга моего короля и мать будущего властелина Франции.Воцарилась тишина, графиня испытующе смотрела в гордые и холодные глаза молодого человека, столько раз в минуты близости они загорались страстью и нежностью.— Ты что, — спросила она с усмешкой, — действительно любишь нашего толстяка Луи?— Ну и что ж? Вы же любите графа Прованского, а он потолще короля.— Не только толще, но и умнее!— Нет! Умный человек не станет преступником и убийцей, умный человек побоится крови и побрезгует грязью! Но хватит об этом! Скорей всего именно по его приказанию вы назначили мне свидание…— Нет, нет, клянусь! Клянусь честью моей матери, он действительно считает тебя мертвым.— Да, но почему вы не разделяете его уверенность?— Может быть, потому, что я не хотела верить в твою смерть, моя душа отказывалась представить тебя в гробу. И тогда я пошла взглянуть на тот труп, что выловили изо рва. В Бастилии…— И вас так запросто пропустили в Бастилию и показали труп несчастного Турнемина?— Это было нетрудно. Я хорошо знаю капеллана Бастилии господина Фаверли, я сказала ему, что я твоя родственница и хочу немного помолиться у тела. Святой человек нашел мое желание естественным. Я принесла цветы, и он проводил меня в низкую комнату в подвале, где лежало тело. Часовой не хотел меня пропускать, говоря, что это ужасное зрелище, особенно жестокое для женщины, но я настояла, и, в конце концов, меня пропустили…Она замолчала, закрыла лицо руками, словно хотела спрятаться от ужасного воспоминания.— Это было страшно, никогда бы не подумала, что это так страшно… Мне сказали, что ты разбился, падая с башни, когда часовой подстрелил тебя. Лицо покойника превратилось в месиво, узнать его было невозможно.Ее волнение, такое искреннее, заставило Турнемина смягчиться.— Как же вам удалось определить, что этим трупом был не я?Она повернула к нему свою гордую голову, сверкнула полными слез глазами.— Я могла не узнать твое лицо, но не твое тело. О, как хорошо я знаю твое тело! С покойника сняли мокрую и порванную одежду, он лежал голый под простыней, которую я как бы случайно скинула в порыве скорби или счастья… Это был не ты! Никогда его тело не обладало моим, никогда я его не ласкала… Но успокойся, я хорошо играла свою роль: я пролила слезу, положила цветы, прочитала молитву, а потом закрыла лицо вуалью, чтобы никто не увидел, какую радость и облегчение доставило мне посещение Бастилии.Теперь я знала, что ты жив и я тебя увижу…Турнемин улыбнулся.— Очень трогательно! Ну что ж, вы меня увидели, обман удался. Вы довольны?— Это не обман. Мосье действительно готовит убийство королевы и наследников.Ее голос звучал так странно, что Жиль не знал, шутит она или нет. Он склонился к ее бледному лицу и не увидел ни радости, ни иронии.Целую минуту они смотрели друг другу в глаза.— И вы, — прошептал Турнемин, оторвавшись от ее страстного и нежного лица, — вы, его любовница, пришли ко мне рассказать об этом замысле?— Да, я!— Почему?— Потому что я люблю тебя!Турнемин улыбнулся и пожал плечами.— Да что вы говорите! А еще совсем недавно вы уверяли меня, что любовь — это забава глупцов и черни и что главное в жизни — это удовлетворение желания… А теперь?— Да, правда, я говорила так, не отрицаю.Пока мое сердце молчало, я не верила в любовь.Но теперь верю.— Браво! И мне вы обязаны своим замечательным открытием?— Если хочешь, смейся! Насмехайся надо мной!Я почувствовала всю силу своей любви в то ужасное утро, когда мне сообщили, что ты убит при попытке бегства. Я почувствовала страшную боль, словно во мне рвались какие-то невидимые нити… Мне не важно, веришь ты мне или нет. Моя Любовь родилась в муках, словно слишком большой младенец, что, убивая мать, выходит на свет Божий. Никогда больше я не спутаю любовь с простым удовлетворением. Хотя, — добавила она низким и глухим голосом, эхом отозвавшимся в сердце Турнемина, — никогда еще я так сильно тебя не желала!Была ли она искренна? Бесспорно. Ее красивое, лукавое лицо, преображенное страстью, показалось Жилю незнакомым. Он чувствовал, что в ней произошла какая-то большая перемена: эта гордая, надменная женщина, владевшая всеми секретами вероломного принца, со слезами на глазах признавалась ему в любви.— Хорошо, — вздохнул он, — я верю, что вы меня любите, но мне нужны доказательства…Анна прижалась к нему, она благоухала, как букет роз, глаза ее затуманились, сердце бешено билось… Осторожно он отвел ее маленькие руки в белых шелковых перчатках.— Нет, не такие! Это было бы слишком просто, — сказал он, отодвигаясь от ее тела, соблазнительность которого хорошо знал. — Я пришел сюда не за этим. Разве вы забыли про письмо?Она схватила его за руку.— Я ничего не забыла, я готова ответить на все твои вопросы. Но потом… потом ты придешь ко мне? Ты будешь меня любить, хотя бы время от времени?Жиль понял, что это свидание, которое он считал политической западней, на самом деле было западней любовной. Чтобы вернуть его, прекрасная Анна готова изменить графу Прованскому.Условия сделки изложены четко…— Может быть… — сказал он, не желая обременять себя обещанием. — Все будет зависеть от вашей откровенности.Заметив невдалеке поваленное дерево.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103