Прямая и гордая, опираясь на трость и кое-как укрываясь под обширным зонтом черного шелка, который Иозеф держал над ее головой, госпожа фон Адлерштейн возглавляла траурную процессию. Рядом с ней шагал ее внучатый племянник. Засунув руки поглубже в карманы просторного черного пальто и втянув голову в плечи, он старался подставлять шквалам ветра как можно меньшую поверхность тела. За ними следовали немногочисленные друзья, прибывшие утренним поездом из Вены, несколько слуг из Рудольфскроне и горстка горожан, из чистого любопытства явившихся в эту жуткую непогоду на похороны человека, которого большинство из них не знало и чья трагическая смерть несколько разнообразила их пресное житье.Лиза по совету бабушки осталась дома, чтобы составить компанию Эльзе. Морозини и Видаль-Пеликорн тоже отправились на кладбище, но держались в сторонке, под деревьями, в компании полицейских из Зальцбурга. Они пришли взглянуть, не покажется ли баронесса Гуленберг, но женщины, которую Голоцени назвал своей любовницей, не было видно. Любопытство друзей осталось неудовлетворенным...– И на том спасибо, – проворчал сквозь зубы Альдо. – Она погубила этого несчастного, это ее смех мы слышали, когда он упал. Ты что, хотел, чтобы она принесла ему цветочки?– Если бы я не был уверен, что она все еще здесь, я легко поверил бы, что она уехала, несмотря на мой запрет, – сказал Шиндлер. – Ставни на окнах ее дома закрыты. Только из труб идет дым...– Может, лучше было бы отпустить ее на все четыре стороны, приставив к ней одного или лучше двух наблюдателей? – предложил Адальбер. – Кто знает, может, она привела бы вас к своему милому братцу? Будь они действительно кровные родственники, меня бы сильно удивило, если бы она предоставила ему одному воспользоваться плодами преступления. Вряд ли у этих людей доверчивость входит в число семейных добродетелей...– Я думал об этом, но, по-моему, она слишком хитра для того, чтобы совершить подобную ошибку. Она наверняка просидит тихо какое-то время...Могильщики еще трудились, покрывая покойного слоем земли перед тем, как разложить сверху венки из хризантем и осенних листьев, а присутствующие уже потянулись к выходу, выразив перед тем графине соболезнования, тем более многословные, чем менее искренние. Сама она удалилась, беседуя со священником, только что отслужившим панихиду и присоединившимся к ней под обширным зонтом.– Интересно, – сказал Альдо, – найдется ли здесь хоть один человек, который сожалеет о смерти Голоцени?– Возможно, мы поторопились с выводами, – прошептал Шиндлер, когда все трое выходили из ворот кладбища. – Взгляните на машину, стоящую прямо перед автомобилем графини: именно ее мы обыскивали в ту ночь.В машине сидели двое: шофер на своем месте и женщина на заднем сиденье. Оба не двигались, без сомнения, дожидаясь, пока все разойдутся.– Мне хочется на нее взглянуть, – сказал Альдо. – Идите вперед, я вас догоню!Он незаметно отошел, воспользовавшись отъездом катафалка, вернулся на кладбище, кружным путем пробрался среди могил и спрятался за кустами, которые росли как раз там, куда пришлось изголовье свежей могилы. И затаился.Ждать пришлось не слишком долго. Истекло не больше четверти часа, и гравий захрустел под чьими-то шагами. К могиле приблизилась женщина с букетиком иммортелей в затянутых в перчатки руках. На ней было манто из нутрии, на искусно уложенных светлых волосах – маленькая шляпка коричневого бархата, которую защищал от дождя кокетливый зонтик. Женщина остановилась у свежего холмика как раз тогда, когда могильщики, закончив работу, собрались уходить. Они почтительно поклонились ей, но женщина, даже не взглянув на люден с кирками и заступами, перекрестилась и, казалось, погрузилась в молитву.Со своего места Морозини видел ее достаточно ясно, чтобы исчезли всякие сомнения в ее родстве с Анелькой и ее отцом. Особенно с последним! Тот же тяжеловатый профиль, тот же дерзкий нос, те же холодные светлые глаза. Она была не лишена красоты, и все же наблюдатель не уставал задавать себе вопрос: как можно было стать любовником подобной женщины?Какое-то время ничего не происходило: баронесса молилась. Потом она внезапно повернула голову вправо, затем влево, явно желая убедиться, что она действительно одна и никто за ней не следит. Успокоенная царившим вокруг безмолвием, нарушаемым только шумом ветра, она опустилась на одно колено, положила на землю букет и муфту из того же меха, что и манто, и принялась рыться под венками. Аль-до, не двигаясь с места, вытянул шею, силясь понять, что ока может делать, стоя коленями на мокрых камнях. Она досадливо махнула рукой: ей явно мешал зонтик, но отказаться от этого укрытия – значило бы обречь на гибель бархатную штучку, красовавшуюся у нее на голове...Затем женщина достала из своей муфты какой-то предмет и сунула его под венки. После этого, держа в одной руке муфту, а в другой – зонтик, она повернулась и направилась к выходу, туда, где ее ждала машина.Альдо все еще опасался двинуться с места. Застыв, подобно каменному ангелу на соседней могиле, он продолжал мокнуть, пока звук включенного мотора не известил его об отъезде баронессы.Князь мгновенно покинул свое убежище и встал в точности так, как стояла она. Подобно ей, он огляделся, нет ли кого поблизости, присел на корточки и принялся ворошить землю под венками. Эта женщина пришла не для того, чтобы молиться, и не для того, чтобы воздать жалкие почести любившему се человеку, а для того, чтобы что-то спрятать. И князь хотел выяснить, что она прятала.Это оказалось совсем не так легко, как он рассчитывал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100