Через пять месяцев, говоришь?
Он торопливо кивнул, лицо его просветлело. Сейчас Джералд взирал на бабушку, точно на фею-крестную. Однако леди Энн Элизабет покачала головой.
– Я могла бы взять всю организационную сторону на себя. Но не стану этого делать. Я буду рядом с тобой, помогу тебе, подскажу, что делать, но любое решение будешь принимать ты. И выбирать тоже. Это твой подарок Эстелле. Не мой. Понимаешь?
– Безусловно. – Он ответил бабушке твердым взглядом. – Вся ответственность на мне. И когда Эстелла встанет у алтаря рядом со мной, Энни-Грэнни, ты поймешь, что я прав. Я нужен ей. И если ей необходимо такое доказательство моей любви – я готов.
Леди Фергюссон улыбнулась. Ну и Джерри! Ни дать, ни взять рыцарь в сияющих доспехах, идущий в бой ради своей дамы. А что – если подумать, это именно то, что надо Джералду. В этом он весь. Подвиги помогут герою снискать благосклонность избранницы. А если подвиг этот не такой, какими мы обычно представляем себе геройские деяния, – что ж, тем больше чести тому, кто его совершил!
А Эстелла… Как будто по наитию безошибочно вычислила, каким образом можно вернее всего привязать к себе Джералда. Райскую птичку нельзя поймать и заставить жить в неволе – ее можно лишь приручить. И кажется, конкретно этой птичке очень хочется, чтобы ее приручили.
Скорей бы пролетели эти пять месяцев, скорее бы кончился срок отведенного Джералду испытания!
И срок этот, наконец, подошел к концу. Маленькая церковь, в которой венчались многие поколения Фергюссонов, была полна народа. Обе семьи, Фергюссоны и Джованни, а также ближайшие друзья замерли в напряженном ожидании.
Бертрам поглядывал на часы.
– Опаздывает, – прошептал Уильям.
Самому ему уже довелось пережить эту изматывающую процедуру, и потому он прекрасно понимал чувства младшего брата.
Нервы Джералда напряглись до предела, натянулись как струны.
– Всего лишь на пять минут, – исполненный неколебимой верности, возразил он.
Однако на сердце у него отнюдь не царила уверенность. Эстелла всегда так пунктуальна – что же помешало ей прийти вовремя в столь знаменательный день ее жизни?
Нет! Она ни при чем! Это какое-то злосчастное стечение обстоятельств. Она же обещала, что не бросит жениха в самую последнюю минуту. А на ее слово можно положиться. И вчера кольцо с рубином, символ их помолвки, все так же ослепительно сияло на ее пальце. Тревожиться не о чем.
И он, Джералд, тоже сдержал свое слово. Свадьба обещала стать – и станет! – настоящим событием. Пусть подготовка отняла у него уйму сил и времени, результат себя оправдал.
Снаружи, в парке за церковью, уже были разбиты шатры и накрыты столы для всех желающих поднять бокал-другой за здоровье новобрачных. Особо же избранных ожидало празднество в особняке Фергюссонов. И, составив список гостей, Джералд поразился тому, сколько же человек вошло в число этих «избранных». Журналисты деловито строчили в блокнотах заметки к завтрашним репортажам в колонках светских новостей, фотографы суетились, выбирая самые выигрышные ракурсы.
Еще бы, женится средний из братьев Фергюссон!
Если, конечно, невеста явится в церковь.
Понимает ли Эстелла, что здесь, в этих краях, где все друг друга знают и семья Фергюссон издавна играет особую роль, отмена столь важного события, как свадьба, была бы самой настоящей катастрофой? На кон поставлены многовековые традиции, а не одна лишь гордость Джералда. И все зависит лишь от одного: не ошибся ли он, считая, будто Эстелла любит его.
Не ошибся, не ошибся, стучало сердце.
Душа жаждала, чтобы любимая скорее оказалась рядом.
– Едет, – с широкой улыбкой промолвил Бертрам, толкая Джералда локтем в бок.
По толпе, что ждала перед церковью, пронесся восхищенный гул, возвещающий о появлении на площади элегантной старинной кареты с упряжкой рысаков.
Поймав взгляд внука, леди Энн Элизабет ободряюще кивнула ему. Но Джералд едва ли заметил ее поддержку. Казалось, он весь обратился в слух. Вытянувшись в струнку, он не сводил напряженного взгляда с арки входа. Лицо его побелело от волнения, синие глаза выражали такую смесь надежды и страха, что у леди Фергюссон сжалось сердце.
Слабый гул толпы сменился приветственными криками. И вот по ступеням церкви застучали легкие каблучки, зашелестел подол тяжелого, отделанного старинным кружевом и жемчугом атласного платья.
Торжественно и прекрасно заиграл старинный орган. У Джералда едва не остановилось сердце. Его невеста… Эстелла… такая красивая и грациозная, плавной походкой двигалась к нему в сопровождении своего отца. Милое, бесконечно любимое лицо сияло – и на нем не было ни тени тревоги или неуверенности в завтрашнем дне. Она улыбалась, и взор ее был прикован лишь в Джералду. Карие глаза безмолвно признавались в любви синим, и те отвечали им взаимностью.
Медленно тянулись секунды. Но вот, наконец, рука Эстеллы легла в ладонь Джералда, легла, чтобы отныне не разъединяться никогда, чтобы влюбленные, ставшие мужем и женой, шли по жизни вместе, поддерживая друг друга и в горести, и в радости.
Древние, привычные слова наполнились вдруг новым и оттого еще более чудесным смыслом. И Джералд понял, что, наконец, свершилось то, о чем мечтал он эти долгие месяцы: райская птичка сама прилетела к нему и запела, усевшись ему на плечо.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44