Ни больше ни меньше. Глупая девчонка.Много лет назад он усвоил свой первый урок, когда оказался на службе короля и стал Покорителем, – нельзя никем руководить, если тебя не уважают. Его спина была в многочисленных – уже давно заживших – шрамах от ударов кинжала, нанесенных ему контрабандистом, которого он когда-то пожалел.Он не повторит этой ошибки сейчас, с собственной женой.Если бы он не заметил, как изменилось выражение ее лица, когда отец обозвал ее шлюшкой, он и вправду был готов перегнуть ее через колено и отлупить так, как она этого заслуживала.Но, даже гневаясь, он успел заметить, что слова отца ее больно ранили.Тем не менее ее придется, проучить – пусть знает, кто в семье хозяин. Надо выстирать его одежду, почистить сапоги и самого его вымыть. Все это ей придется сделать. Кроме того, он голоден. И покормить его тоже придется ей.У Джеймса защипало в глазах от дыма сальных свечей в коридоре, по которому он тащил за собой еле поспевавшую за ним мегеру – свою жену.Спальня Бренны была расположена в северной башне. Приказав одному из своих людей принести ванну и горячую воду, он ногой распахнул дверь, толкнул Бренну внутрь, а потом с силой захлопнул дверь.Как только он ее отпустил, она метнулась к окну с такой скоростью, словно на ней загорелось платье. Она села на подоконник, и в ее зеленых глазах промелькнула ненависть. Шляпа и вуаль все еще были на ее голове, мешая ему, как следует разглядеть ее рыжие пряди, выбившиеся по обеим сторонам лица.Ее хрупкое тело было спрятано в многочисленных слоях серебристо-голубого, отделанного горностаем свадебного платья, но на ней оно выглядело слишком воздушным, если принять во внимание силу ее духа. Сидело оно на ней хорошо, но оно ей не подходило. Шрам на лице слегка покраснел, будто к нему прилила кровь.Однако ее дерзость и высокомерие ничуть не уменьшились от того, что он так грубо притащил ее в спальню.Оглядев комнату, Джеймс стал прикидывать, с чего начать ее перевоспитание.В стене напротив двери было три окна – два небольших и одно большое с подоконником, на котором как раз сидела его жена. Для аристократки спальня была обставлена слишком скудно: кровать, грубо сколоченный стол с двумя ящиками, трехногая табуретка и ширма.По всей комнате стояли у стен и лежали на полу многочисленные картины на религиозные сюжеты. На досках и пергаментной бумаге были запечатлены сцены Благовещения и Крещения Христа. Взгляд Джеймса остановился на столе.Стол был завален горшочками с красками, яйцами, тряпками. Палитра и несколько кистей валялись на полу.Картины, Он был настолько сосредоточен на том, чтобы вести свою невесту к алтарю, когда в первый раз был в ее комнате, что даже не заметил, что она художница.На какое-то мгновение он вспомнил о небольших изысканных миниатюрах, о которых ему говорил король, требовавший, чтобы Джеймс их повсюду, где он бывал, разыскивал. Если их пишет его жена, тогда незачем даже думать о создании с ней нормальной семьи или утверждаться в этом доме в качестве ее лорда-повелителя. Долг велит ему привезти ее в Лондон и передать своему сеньору. Впрочем, то, что она пишет картины, скорее всего просто совпадение. Она девушка из хорошей семьи, девственница, не знакомая с плотскими наслаждениями. И все же…Взяв за руку, он стащил ее с подоконника и обвел взглядом комнату.– Кто все это написал?– Я, – ответила она, выпрямив спину.С минуту он внимательно на нее смотрел, потом начал перебирать валявшиеся на столе предметы, и от каждого его движения – брал ли он в руки кисть или баночку с краской – она вздрагивала.Как он уверен в себе.Вообще-то она может к нему привыкнуть. Привыкнуть к тому, что он трогает ее вещи. И к тому, что он будет прикасаться к ней.Не отпуская ее руку, он открыл один из ящиков стола и начал в нем шарить. Невозможно представить, чтобы художник, которого король захотел повесить, был женщиной. Еще более невозможно вообразить, что это его молодая жена. Но он научился быть скрупулезным во всем. Когда он выдвинул второй ящик стола и сунул в него руку, она вздрогнула.В ящике лежало несколько небольших картин на пергаментной бумаге. На всех были изображены фигуры с золотым нимбом вокруг головы.Оставив ее стоять в середине комнаты, он методично проверил комнату в поисках еще каких-либо картин. Но нашел только картины на религиозные сюжеты – изображения Христа, ангелов, святой Девы Марии. Ничего сексуального. Никаких изображений короля или его придворных в компрометирующих позах.– Других картин у тебя нет? Только на религиозные темы?Подняв подбородок, она посмотрела на него с таким высокомерием, словно это она была в два раза выше его ростом.– Я собиралась стать монахиней.Он приподнял покрывало и заглянул под кровать. Там, среди пыли и паутины, лежала небольшая сумка. Он достал ее и открыл. Внутри лежал кусок сыра, хлеб и еще кое-какие скудные припасы.– Что это такое?– Ничего, – ответила она, сглотнув.– Ты куда-то собиралась?– В монастырь.– Ты не будешь монахиней. Ты моя жена.– Только потому, что нам вас навязали.– Этого не произошло бы, если бы ты и твоя семья выполнили свой предназначенный Богом долг перед королем.– Люди сами устанавливают свои правила и просят благословения у Бога.– Возможно. Но закон Бога: жена да убоится мужа своего.– Я уверена, что Бог оправдывает женщин, которые замужем за жестокими демонами. – Она демонстративно села на трехногий табурет и стала вертеть кисть, торчавшую из банки с какой-то жидкостью. – Помнится, в Библии похвалили женщину – забыла, как ее звали, – за то, что она пригвоздила к земле голову своего мужа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80