– Вы, возможно, застали того странного ребенка, который делает это время от времени. Я думаю, что люди в наши дни стали менее сентиментальны.
Он нагнулся, чтобы потуже закрепить ремешок на одной подушечке. Послышался хруст, и на поле все стихло. Позади отбивающего средняя спица воротцев была отогнута назад. С облегчением она увидела Тома на другом конце поля.
– Пришел мой черед, – сказал Хью и ухмыльнулся.
– Удачи вам!
– Да, мне она пригодится.
Защитные подушечки захлопали по его телу, когда он широко зашагал к полю, натягивая перчатки. Чарли прикинула, что здесь собралось сотни две людей, толпившихся вокруг палатки с благотворительной распродажей и лотереей и сидевших на скамьях перед крохотным павильоном. Раскинувшись на ковриках для пикника, несколько семей лежали вдоль границы поля. Комментируя матч из-под зеленых солнцезащитных козырьков, два старых хрыча сидели в шезлонгах перед деревянным судейским столом.
Пока двое других игроков по очереди подавали ему мячи, отбивающий стоял у тренировочной сетки. Каждый раз он отбивал подачу легким мастерским касанием. С крохотной битой и резиновым мячиком группка детишек играла свой матч. Гамбургеры и бутерброды с сосисками шипели на большой сковородке. На ветру с риском улететь раскачивался плакат: «БЛАГОТВОРИТЕЛЬНЫЙ МАТЧ ЛИГИ».
– Почем пирожное «корзиночка»? – спросил подошедший ребенок.
– Двадцать пенсов, – ответила Чарли.
Он вручил ей замусоленную монетку, которую она бросила в жестянку, и взял себе розовое пирожное.
На скамеечке для дойки коров у стола на козлах, заставленного перевернутыми на блюдцах чашками, стояла Виола Леттерс, заглядывая в массивный стальной самовар. Послышались вялые хлопки аплодисментов, когда Хью добрался до разделительной линии, а неудачливый отбивающий вернулся к товарищам по команде.
– Не везет, Джонни!
– Да, поймал он меня на этот удар. Он, видно, подавал за кентскую команду, тот вон парень.
Чарли наблюдала за Хью и Томом. Мяч с силой летел на Хью, но он чисто отбил его. Рефери крикнул:
– Партия!
Крикет. Беспечные денечки, вызывавшие приятные воспоминания. Том играл в крикет регулярно, когда они впервые поехали отдыхать, и она проводила счастливые часы, валяясь, подставив спину солнцу, посматривая кругом, читая много раз подряд одну и ту же страницу книжки в мягкой обложке, жуя сладкие стебельки травы.
Шипел и пускал пар самовар. Виола Леттерс достала из-под стола огромный металлический чайник и наполнила его кипящей водой.
– Окажите любезность, Чарли. Дайте ему пару минут настояться и начинайте разливать.
Чарли зашаталась под тяжестью чайника. Поставив его на край стола, она подождала, пока чай настоится. Том удачно сделал еще одну пробежку. Хью набрал четыре очка. С двух сторон эта очаровательная, утопающая в зелени площадка была окружена домами, а с других двух сторон шли запущенные общинные земли. Чарли радовалась, что Том играет, радовалась, что сама находится здесь и помогает с чаем, как бы участвуя в общем деле, радовалась, что дела у Тома идут хорошо.
Но внезапно консервная банка и медальон завладели ее сознанием, безотчетный страх охватил ее, и она почувствовала, как сжалось сердце. Затявкал терьер.
– Извини, Перегрин. Я не хотела напугать тебя.
Она опустила руку, чтобы погладить собаку, но та отбежала и затявкала снова.
Дорогой Камень, я люблю его. Пожалуйста, верни мне его. Барбара.
Это было совпадением: и жевательная резинка, и конюшни, и тот старик… Но только не консервная банка.
Пронесся холодный порыв ветра, и она ощутила странный мускусный запах духов, настолько сильный, словно женщина, от которой он исходил, стояла рядом… Потом запах исчез, как клочки дыма, уносимые ветром. В поисках источника запаха она огляделась, а потом, обеими руками держась за ручку, наклонила тяжелый чайник к первой чашке.
Это произошло быстро. Просто какой-то толчок, только и всего – и ручка чайника на долю секунды стала невесомой, его крышка слетела, а сам чайник перевернулся вверх дном, выплеснув два галлона кипящего чая прямо на терьера.
Она услышала его вой едва ли не до того, как сообразила, что случилось, до того, как горячий металл стукнулся о ее ноги и она ощутила острую боль от кипящей жидкости на собственных ногах.
Собака повалилась на бок и, подергиваясь, перекатилась на спину. Вокруг нее поднимался пар. Вой терьера сжался до слабого хриплого визга. Виола Леттерс упала на колени, чтобы помочь псу, а он, изогнув голову, обнажил зубы и яростно укусил ей руку. Пытаясь подняться, собака проползла несколько футов по траве на животе, подвывая, кусая траву и собственную лапу. Она терлась мордой о траву, и почти вся кожа на ее носу слезла.
Пронзительно закричал ребенок.
– Перегрин! – вопила Виола Леттерс с отчаянием в голосе. Кровь текла из ее пальца, пока она шла за собакой.
Крошечный песик катался в агонии, дергаясь то в одну, то в другую сторону и скуля. Пар поднимался от его шерсти, как от какого-то неведомого зверя из преисподней.
Слышалось, как по водопроводным трубам вверх, где шумел душ, бежала вода. В кухне было уютно от жара газовой плиты. Ветер стих, и снаружи устойчиво моросил мелкий дождичек.
Матч по крикету продолжался так же, как все матчи, с едва ощутимым изменением в тональности, словно кто-то чуть-чуть подвернул ручку звука и, возможно, ручку контраста. Детишки вернулись к своему крикетному матчу, исключая двух малышей, которые с плачем прижались к матерям.
Собаку обернули полотенцами, чтобы она не укусила кого-нибудь еще, но к этому времени та уже перестала биться и беспомощно лежала, подергиваясь и поскуливая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94