– Нет.
– У меня было совершенно четкое ощущение относительно того, что означают твои симптомы, но я не говорил, чтобы не возбуждать у тебя надежды, пока не был уверен.
– Так ты знал?
– Не наверняка. Это могло быть и временной ограниченной эпилепсией, но я так не считал. Том будет ужасно доволен. Позвонить ему не хочешь?
Он подтолкнул к ней телефон. Чарли покачала головой.
– Хочешь сказать ему позже? Устроить сюрприз по возвращении домой?
Она промолчала.
– Да не смотри ты так мрачно! Никогда не видел будущую мамашу, выглядящую так угрюмо, когда я сообщал ей приятные новости.
– Это не приятные новости, – сказала она. – Совсем не приятные новости.
Он нахмурился и наклонился вперед.
– Не приятные новости?
Она укусила губу, потом дернула кожу на своем большом пальце.
– Ты хочешь сказать, что все симптомы, которые у меня есть, могут быть объяснены моей беременностью?
– Да.
– Выходит, я определенно не эпилептичка и не что-нибудь еще?
– Я абсолютно уверен, что твои симптомы вызваны твоей беременностью… Беременность вызывает гормональные изменения, могущие влиять на людей как физически, так и эмоционально.
Она теребила ноготь на другом пальце.
– Да, медицина – очень удобная вещь, – едко сказала она.
– Что ты имеешь в виду, Чарли? – удивился он.
– Ею можно объяснить все, не так ли? Изящно. И все очень кстати.
– Врачи именно это и пытаются сделать.
Она встала, расстегнула свою блузку и показала на маленькую, едва заметную ребристую линию, длиной дюйма три, на левой стороне своего живота. Потом она приспустила вниз свою юбку и указала на похожую линию на внутренней стороне бедра, пониже паха.
– А как ты объяснишь все эти родимые пятна? – спросила она.
Он вышел из-за стола и внимательно рассмотрел линии.
– Это не родимые пятна, – сказал он. – Это шрамы.
– Шрамы? Это родимые пятна. Моя мать всегда мне это говорила.
– Это было зашито, причем очень и очень давно. Должно быть, после несчастного случая, когда ты была совсем маленькой. Очень аккуратные линии. Тебя могли порезать каким-нибудь ножом или стеклом.
Чарли подтянула свою юбку и села, застегивая блузку.
– Ты уверен в этом?
Он тоже уселся.
– Да. При старом способе наложения швов оставались такие вот отметки, теперь зашивают значительно лучше.
Чарли помолчала, ощущая на себе его обеспокоенный взгляд.
– Тони, а еще неродившиеся дети способны воспринимать то, что происходит вокруг, когда они находятся в утробе? То есть я хочу спросить… можем ли мы… ну, что-то вроде… как бы жить жизнями наших матерей так же, как и они, и потом вспоминать что-нибудь?
– Вспоминать какие-то вещи, которые делали наши матери, пока мы были в утробе?
– Да.
Он откинулся в кресле.
– Что это значит, Чарли? Кажется, что-то по-настоящему мучит тебя. В прошлый раз ты спрашивала о перевоплощении, а теперь спрашиваешь о внутриутробных воспоминаниях. – Глаза его сузились, и он задумчиво кивнул. – Еще неродившиеся дети могут реагировать на раздражители, это доказывают тесты.
Чарли все терзала ноготь.
– Значит, нет ничего… сверхъестественного… если мы, возможно, вспоминаем вещи… которые, может, происходили, когда мы были еще в утробе?
– Пятимесячный зародыш может слышать, как закрывается дверь в двенадцати футах от него.
– А ты веришь в привидения?
Он ухмыльнулся:
– Послушай, я хочу быть откровенным. Я знаю, что у беременных женщин бывают ненормальные страхи, но ты уже хватила через край. Тебе надо расслабиться. Ты нормальный здоровый человек, и я совершенно уверен, что в тебе развивается вполне нормальный и здоровый ребенок. Очень уж ты завелась по поводу всех вещей, которые с тобой творятся и которых ты не понимаешь. А теперь ты знаешь, в чем их причина, и тебе больше нет необходимости бояться. Не о чем тревожиться. Просто наслаждайся беременностью. В противном случае твоему бедному ребенку предстоит родиться нервной развалиной.
Чарли услышала чей-то слабый голос в себе, эхом отдававшийся будто в замкнутом пространстве.
Выглядит здоровой и нормальной. Кажется, потеря матерью крови на младенца не повлияла. Два поверхностных пореза от удара холодным оружием надо будет зашить.
Холодный поток воздуха прокатился по ее шее. Он породил чувство столь глубокого и сильного страха, что крошечное существо в ее утробе тоже могло ощущать его.
Оно толкалось ножками.
В сумраке Чарли въехала на их улочку. Она была потрясена и теперь пыталась свести услышанное воедино, отыскать в нем какой-то смысл. «Ситроен», подпрыгивая, протискивался по глубокой рытвине мимо «башен юных дарований».
И прежде бывали случаи, когда менструации приходили у нее поздно, и она надеялась… Представляя себе выражение лица Тома после того, как расскажет ему новость. Ах, счастливые времена.
У Розового коттеджа убывающий свет, кажется, стал поустойчивее. Автомобиль Виолы Леттерс исчез с подъездной дрожки. Чарли была настолько погружена в свои мысли, что лишь в последний момент заметила фигуру, возникшую прямо перед ней.
Она ударила по тормозам, колеса повело по рыхлой поверхности, а ее швырнуло вперед. Накренившись, автомобиль остановился. Чарли осторожно коснулась живота, беспокоясь о младенце, и посмотрела через ветровое стекло.
Какой-то мужчина с прекрасной осанкой в белой рубашке с шарфиком и кавалерийских твидовых брюках сидел у мольберта. Не обращая на нее внимания, он отклонил голову назад, приподнял кисть, прикрыл один глаз и присмотрелся к коттеджу, нанеся затем мазок на холст. Это был муж Виолы Леттерс.
Он повернулся, будто ощутив ее присутствие, и, не сгибаясь, встал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94