мне пришлось жевать картофельные обрезки, полусгнившие фрукты и овощи; подобно бездомной собаке я грыз кости. Каждую ночь я залезал под какое-нибудь крыльцо и спал, а на рассвете вновь отправлялся бесцельно бродить по Нью-Йорку.
Однажды вечером я попал под проливной ливень – я вымок до нитки. Сухими остались только ноги – благодаря тем самым новым ботинкам, доставшимся мне в подарок от дяди. Под одним из мостов я обнаружил большую пустую картонную коробку. Прекрасное место для ночлега, решил я. Но, едва я закрыл глаза, кто-то стал трясти меня за воротник, выкрикивая какие-то непонятные слова, судя по всему, ругательства. В полуметре от своей головы я увидел лицо бродяги: красное, покрытое густой щетиной, искаженное злобой. Оказалось, что эта коробка принадлежала ему – я посягнул на жилище этого человека. Возмущенный моей бесцеремонностью, он готов был расправиться со мной. Мне удалось вырваться из его рук и убежать.
На следующий день наступило резкое похолодание. Пошел снег. Подняв воротник, я ходил и ходил по улицам, зная, что стоит мне на минуту присесть – и я уже не встану. В мою голову закралась мысль: «А что если и впрямь лечь на тротуар и заснуть? Это ведь совсем не больно – совсем как сон. Зачем нужна такая жизнь?»
На углу одной из улиц я встретил людей с большими лопатами – они шли убирать снег. Я присоединился к ним и упросил дать и мне возможность поработать. За целый день работы платили пятьдесят центов. Я был рад и этим грошам. До позднего вечера я разгребал снежные заносы, а потом, сжимая в ладони свое «жалование», бросился вприпрыжку к ближайшей забегаловке и купил себе две сосиски с кислой капустой. Я с жадностью набивал себе в рот куски хлеба, запивая их молоком. Увы! Как только я вышел на улицу, меня вырвало. «Какой ужас! – подумал я. – Пропали мои пятьдесят центов». На следующий день опять шел снег, и опять у меня была работа. Так продолжалось целую неделю. Потом снегопад прекратился, но я знал, что протяну еще несколько дней – мне все-таки удалось более или менее сносно поесть. К тому же, я нашел себе «приличное» место для ночлега—вентиляционную решетку, из которой выходил теплый воздух…
Зев замолчал. Он не мог рассказать Мисси о том, как однажды его согнали и с этого места – пришел какой-то бродяга и с криками и угрозами набросился на бедного мальчугана. Зев кусался, царапался, пинал обидчика ногами. Слава Богу, что ему удалось остаться в живых. Не мог он рассказать и о том, как темной холодной ночью он дошел до середины моста и, схватившись за перила, пытался найти в себе силы, чтобы прыгнуть вниз, в холодную, темную воду Гудзона. Но он был слишком труслив, чтобы решиться на этот прыжок…
– Однажды я добрел до Нижнего Ист-Сайда, – продолжил Зев. – Я увидел старенького уличного торговца, толкавшего свою тележку. Он был так слаб, что не мог сдвинуть ее с места. Я кинулся ему на помощь. Старик улыбнулся, протянул мне десять центов и, погладив меня по голове, спросил, чей я и где живу. Я ответил, что у меня нет ни родителей, ни дома. «Выходит, ты сирота, – проговорил старик. – У тебя никого нет, и ты умеешь говорить только на идише. Что ж, я уже стар, и мне нужен помощник. Оставайся жить у меня. Я буду платить тебе пятьдесят центов в день и кормить хлебом с овощами на обед».
Вечером мы отправились к нему домой. Сам он жил в подвале одного из домов на Стэнтон-стрит, но мне предстояло ночевать в крошечном сарайчике, в котором он держал свою тележку. Я работал шесть раз в неделю, получал три доллара и имел впридачу крышу над головой и кое-какую пищу. Конечно, я влачил жалкое существование, но, во всяком случае, я не умер от голода и холода.
Старому торговцу, приютившему меня, мистеру Заметкину, было семьдесят пять лет. Тридцатью годами раньше он оставил свой дом и свою семью в Польше и приехал сюда, в Соединенные Штаты, искать счастье. Увы, он так и не смог разбогатеть. Посылать за родственниками, чтобы они приехали жить в его жалкую каморку, Заметкин не хотел. Много лет спустя он узнал, что его родное местечко сожжено во время погрома, и все родственники погибли…
Три года я жил в этом крошечном сарайчике на Стэнтон-стрит, замерзая зимой и изнывая от жары летом. Я не знал, хорошо мне или плохо – я просто существовал. Кажется, в те годы я ни разу не смеялся. Впрочем, я и не плакал. Я не ходил в школу, но постепенно научился понимать английскую речь.
Однажды утром я нагрузил тележку очками, ножницами, висячими замками с ключами – всем этим торговал Заметкин – и стал дожидаться хозяина. Обычно он появлялся возле сарайчика в шесть тридцать, но на этот раз я так и не дождался старика. Обеспокоенный, я побежал в подвал. Никто не ответил на мой стук. Зная, что дверь не заперта, я толкнул ее и зашел в комнату. Заметкин лежал на полу с остекленевшими глазами, из раны на голове сочилась кровь. Старик был мертв, но умер не от старости – кто-то убил этого тихого человека. Убил за какие-то жалкие гроши. За моей спиной послышались голоса. Я обернулся – в комнату набились любопытные. По обрывкам их слов я догадался, что они считают, будто старика Заметкина убил я.
Голос Абрамски дрогнул, но Мисси сжала его руку, и он продолжал свой рассказ:
– Вскоре в подвале появилась полиция, и меня увели. Я не оказывал никакого сопротивления – к чему? Я не знал, что им рассказать. Они имели все основания подозревать меня в убийстве – какое им было дело до того, что я искренне привязался к несчастному старику и даже в мыслях своих боялся обидеть его. Меня бросили в тесную камеру без окна. Холодные сырые стены были покрыты плесенью. Полицейские выключили свет и оставили меня одного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199