дачный сезон закончился, и железнодорожные кассы закрыли до весны.
Хотелось чего-то интересного, волнующего – адреналина в кровь, необычных ощущений, риска.
Они миновали то место, где неделю назад санитары собирали в черный пластиковый мешок окровавленные куски человеческого тела, и переглянулись.
Отправить бродягу на рельсы оказалось проще простого: темнело, начинался дождь, одинокий фонарь в конце платформы еле-еле светил. Людей поблизости не было, местные жители старались не разгуливать по окраинным улицам без особой нужды. Власть над чужой жизнью, зрелище чужой смерти, безнаказанность за содеянное (кто будет беспокоиться о пропавшем бомже?) – все это кружило голову и заставляло чувствовать себя значительными, взрослыми, почти всемогущими.
Подростки спустились с виадука, последним шел Отличник. Строго говоря, никаким отличником он не был, просто нашел как-то в ящике стола отцовский значок «Отличник строевой и физической подготовки» и прицепил на куртку. Физическая подготовка у Отличника и правда была неплохая.
Он глянул вдоль платформы и толкнул приятеля локтем в бок: по самому краю плелся, перекинув через плечо полиэтиленовый пакет, высокий сутулый бродяга в потертой джинсовой куртке. Направлялся он скорее всего к дальнему концу платформы: там были ступеньки и там же обычно переходили железнодорожные пути те, кому лень было подниматься на виадук.
Семафор загорелся зеленым – через несколько минут мимо «Дачной» должен был промчаться, не останавливаясь, скорый поезд.
Подростки переглянулись.
Бродяга брел, погрузившись в свои мысли и не подозревая, что сзади его бесшумно настигает стая и что всего несколько минут отделяют его от смерти. Блеснул яркий желтый свет, из тоннеля с шумом и свистом вылетел скорый, на мгновение выхватив из темноты огнями платформу, заколоченное здание касс, пустые скамейки.
Отличника внезапно охватило необыкновенное чувство: страх и восторг одновременно, будто с высокой-превысокой крыши прыгаешь в сугроб. А бомж все брел по платформе, не слыша в шуме и лязге чужих шагов, и Отличник, настигнув его, резко и сильно толкнул в спину.
Он еще успел увидеть, как человек взмахнул руками, пытаясь удержаться, остановить падение, но тут же рухнул, исчез за краем платформы.
В одну секунду подростки брызнули в разные стороны и притаились, дрожа от предвкушения.
Скорый несся, стуча колесами, дробя кости, перемалывая в кровавую кашу плоть. Вскоре поезд просвистел мимо, и дрожащие красные огни растаяли в темноте.
Они уговорились выждать для верности не меньше пяти минут, а уж потом идти смотреть, но Отличник не вытерпел: ему хотелось быть там первым.
Сидя возле ступеней, он прислушался, подтянулся и ловко запрыгнул на платформу. И вдруг столкнулся с кем-то.
Отличник еще не понял, что произошло, но почувствовал, как под самым сердцем внезапно пробежал холодок. Он поднял глаза, и ноги его ослабели и превратились в ватные: перед ним стоял тот самый бродяга, которого он только что толкнул под колеса, которого минутой назад размазал по рельсам скорый поезд.
Человек протянул руку и сомкнул пальцы на горле подростка. Отличник таращился круглыми от ужаса глазами. Это он, тот самый бомж, сомнений не было. Но в то же время появилось какое-то неуловимое, непонятное отличие. Теперь мальчишка не понимал, как они могли принять бродягу за старика: у него был широкий разворот плеч, прямая спина, сильные руки молодого человека. Он держал Отличника так, что ноги его чуть-чуть не касались земли, и казалось, для этого ему не требовалось никаких усилий.
– Человек, что на той неделе под поезд попал, – ваших рук дело? – услышал подросток.
Отличник в отчаянии дернулся, но пальцы у бомжа были словно железные. У мальчишки и мысли не было соврать, тем более что каким-то непостижимым образом он понял совершенно точно: этот человек уже знает правду, больше того, он знает об Отличнике вообще все – каждую минуту его жизни.
Со свистом и лязгом налетела электричка. Желтой полосой замелькали окна вагонов. Отличнику внезапно необыкновенно ярко представился тот миг, когда человек падает с платформы под колеса, когда ловит руками воздух, пытаясь удержаться, миг; долгий и короткий одновременно, и это наполнило его ужасом, первобытным страхом за собственную жизнь. Он догадался, что такой миг ему сейчас и доведется пережить, и слезы потекли по его щекам еще быстрее. Но человек, похоже, умел читать чужие мысли.
– Легко отделаться хочешь, – произнес он.
Отличник слышал, как вполголоса окликали его приятели, шмыгая неподалеку, совсем рядом, но почему-то не замечая ни его, ни странного человека.
– Встречу здесь еще раз – пеняй на себя, – проговорил бомж. – Узнаешь, что есть вещи похуже смерти…
Пальцы его разжались, и Отличник рухнул на бетон платформы.
– Вон отсюда, – негромко приказал человек, и было в его голосе что-то такое, от чего Отличник бросился бежать, не помня себя от ужаса, и до самого дома боялся оглянуться: все казалось, что страшный человек окажется прямо за его спиной.

На работу Сати явилась ни свет ни заря.
На вахте сидел дед Илья. В ожидании сменщика знаменитый бард завтракал лапшой быстрого приготовления: макаронная фабрика, поддерживая с прессой хорошие отношения, в качестве презента ежемесячно поставляла в редакцию целую коробку собственной продукции.
В редакции по случаю раннего утра обнаружился лишь Игорь Хамер. Криминальный корреспондент, бодрый и отвратительно жизнерадостный, сидел на рабочем месте и с фантастической скоростью набирал какой-то текст, время от времени заглядывая в папку с красной надписью «Пресс-служба УВД края».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121