мальчика уводили. Карандаш кричал:
"Морковку! Морковку хоть отдай!"
Он один, без мальчика, без морковки, с пустым мешком. Один... И тут
Карандаш видит девушку, "свою" девушку, о которой он на несколько минут
забыл. Вот кто будет его другом! И он жестом предлагает ей лезть в мешок.
Девушка не хочет. Но еще не все потеряно: в кармане у Карандаша большой
красный помидор, и клоун пытается соблазнить ее помидором. Традиционно
некстати появляется инспектор и отводит Карандаша в сторону, очевидно,
выговаривая ему за некорректное поведение. Карандаш оглядывается и еще раз
показывает девушке помидор - может быть, она передумает?
В любом другом любовном сюжете должны были бы появиться алая роза или,
на худой конец, аленький цветочек. Но Карандаш - поэт другой эпохи, когда
носить галстук и дарить цветы было стыдно, а нормальным считалось достать
из кармана семечки и предложить: "Хочешь?"
Потом он еще несколько раз во время других реприз доставал из кармана
помидор и показывал девушке, уже не очень-то надеясь. Но жизнь берет свое,
и вот Карандаш предлагает помидор уже другой девушке. Но ей он тоже не
нужен. Карандаш возвращается к своей избраннице. Последний раз. Достает
помидор, стоя на барьере, и вдруг, оступившись, падает. Помидор раздавлен
в лепешку... Для Карандаша это катастрофа. Он берет остатки раздавленного
помидора, с которого капает сок, и бережно кладет его на барьер, около
того места, где сидит девушка, так, как если бы он положил свое разбитое
сердце. Все. Больше ничего у него нет.
Униформисты незаметно убирают помидор, и во время следующей паузы
Карандаш, заканчивая репризу, замечает, что помидора нет. Он не верит
своим глазам. Он потрясен. Он смотрит, остолбенев, то на девушку, то на
барьер, где лежал помидор. Как? Неужели? Она не захотела взять целый
сочный помидор, а польстилась на раздавленную кашу?! (Еще один современный
вариант сказки о принцессе и свинопасе). Вот это да... И этим потрясением
клоуна заканчивается вся история о девушке и помидоре, которая незаметными
тонкими штрихами соединила в единое целое все репризы клоуна. Более того,
она как бы стала маленьким спектаклем клоуна, в который уже вписывались
отдельные самостоятельные по сюжету репризы.
Эту историю пришлось пересказать довольно подробно, чтобы потом, говоря
о других клоунах, можно было сравнить лирическую тему Карандаша с
развитием той же темы у его преемников.
...Да, в 50-е годы в клоунской маске Карандаша произошли изменения. Он
стал гораздо разговорчивее. Уже в течение нескольких лет он постоянно
выступал с партнерами и теперь предпочитал номера, построенные на
диалогах. Все это очень характерно: и то, что он перестал быть молчаливым
клоуном, и то, что чаще пользовался диалогом как основой номера, и то, что
у него появились партнеры, и то, что номера 50-х годов уже писал не он
сам, как прежде, а профессиональные литераторы.
Во всех этих изменениях видны и сила, и слабость Карандаша. Сила в том,
что он интуитивно почувствовал необходимость перемен и пошел по
правильному пути, добавляя именно те краски, которые стали нужны времени.
Слабость в том. что он не сумел сказать главное об этих годах, отразить их
суть так же точно, как суть 30-40-х годов, и потому шел по пути рассказа о
каких-то второстепенных недостатках. Впрочем, упрекнуть его в этом нельзя,
ни один популярный клоун не может отказаться от самого себя, отказаться от
своей маски, которая сделала его популярным, и найти новую. Он может
только менять детали.
Возможно, Карандаш и сам чувствовал неточность новых номеров и потому
почти во всех был не просто Карандашом, а как бы играл чью-то роль:
директора мебельной фабрики, аспиранта, защищающего диссертацию, продавца
в магазине и т. д. Он, например, меняя головные уборы, как бы подчеркивал,
что это не он, Карандаш, а другой персонаж, и проводил между ними границу,
четко чувствуя, что его маске несвойственно. Между тем, как в прежних
репризах, он всегда был самим собой, Карандашом, который оказывался в той
или иной ситуации.
Номера 50-х годов написаны "крокодильским" пером, в обычной фельетонной
манере, на ту самую "злобу дня", которая раньше у него проходила вторым
планом. В этих клоунадах не было ассоциативной наполненности, богатого
подтекста, философского содержания, которыми отличались номера, принесшие
ему славу. Известные клоунады тех лет: "Защита диссертации",
"Очковтиратели и подхалимы", "Шкаф", "Магазин". Например, в номере "Шкаф"
Карандаш - директор мебельной фабрики - демонстрирует шкаф, уродливый,
кособокий, который то не открывается, то не закрывается. На шкаф страшно
смотреть, но зато фабрика выполняет план на 300 процентов.
- Но ведь это же брак! - восклицал кто-то.
- Да, брак, - соглашался Карандаш.
- Ведь покупатель, наверное, все шкафы возвращает назад. И что вы с
ними делаете дальше?
- А мы их чиним и снова пускаем в продажу! - с торжеством заканчивает
"директор".
В конце номера шкаф падал на незадачливого "директора" и расплющивал
его в лепешку.
В номере "Магазин" Карандаш изображал продавщицу, которая грубит
покупателям, обвешивает их, насыпает кому-то муку прямо в карман, потому
что нет бумаги. Но плохой шкаф - это плохой шкаф. а плохой магазин - не
более чем плохой магазин. Такие магазины быстро закрывают. А клоунады на
такую тему долго не удерживаются...
Может быть, совершенные промахи объясняются тем, что клоун просто начал
стареть?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18