— Что кончилось?! — Лизу трясло. Она смотрела на Шаллера, заливаясь слезами.
— Черт побери! — не выдержал полковник. — Возьмите себя в руки, Елизавета Мстиславовна! — закричал он. — И не тряситесь вы так в конце концов, как сумасшедшая, а то я уйду!
— Хорошо-хорошо… Я не буду трястись, только не уходите!
Неожиданно Лизочка вскочила с кровати и бросилась на пол, обхватив руками ноги Шаллера.
— Генрих Иванович!.. Не бросайте меня!.. Умоляю вас!..
— Перестань, Лиза!..
Полковник попытался поднять девушку с колен, но та так сильно вцепилась в его ноги, что он испугался сделать ей больно.
— Не бросайте меня, а то я не знаю, что с собой сделаю! Я убью себя! — закричала она так громко, что Шаллер занервничал.
— Успокойтесь, Елизавета Мстиславовна! Нас могут услышать, случится конфуз!
— Пусть слышат!..
Неожиданно девушка отпустила колени Шаллера. Глаза ее мгновенно высохли от слез и наполнились решимостью.
— Пусть слышат! — твердо сказала Лизочка, вставая на ноги. — Только конфуз произойдет с вами! И еще какой конфуз!.. Если вы меня бросите, Генрих Иванович, так запросто, то я объявлю во всеуслышание, что вы взяли меня силой!
Пораженный, полковник смотрел на Лизочку, которая совершенно успокоилась и поправляла волосы, глядясь в зеркало.
— Боюсь, Елизавета Мстиславовна, вам не поверят.
— Поверят, еще как поверят!
— Неужели вы думаете, что после ваших угроз я с вами буду продолжать какие-либо отношения?
— Это ваше право выбирать, — ответила Лиза, и Генрих увидел, как зло сверкнули ее глаза в отражении зеркала. — В доказательство своих слов я объявлюсь беременной.
— Вы же не беременны, Елизавета Мстиславовна. Это легко удостоверить.
— А откуда вы знаете, что я не беременна? — повернула к Шаллеру лицо Лизочка.
— Я был осторожен.
— А вы что, единственный в мире мужчина, от которого можно забеременеть?
— Конечно, нет… Вы хотите сказать, что у вас есть еще любовник?
— А почему нет?.. — Лизочка взяла пудру и дунула на пуховку, пуская пылевое облачко. — Вы его сегодня видели… Тот, который гекзаметр читал.
— Ну что ж, Елизавета Мстиславовна, он молод, — ответил полковник. — И у него есть некоторые литературные способности. Вам и карты в руки. Тем более что вы ожидаете ребенка.
— Значит, вы одобряете мой выбор? — спросила Лизочка, поправляя прядки волос над ушами.
— Во всяком случае, не порицаю, — ответил Шаллер. — Да и имею ли я право на это…
Лизочка села на краешек подзеркальника. Пуховка выпала из ее рук. Плечи девушки опустились, и она с тоской посмотрела на Генриха.
— Вы меня не любите, — мрачно проговорила она. — Теперь я это понимаю наверное… Конечно же, у меня нет никого, кроме вас. Я не беременна… Это все от отчаяния… Слова эти… Надеюсь, вы понимаете меня?..
Полковник кивнул.
— Я знаю, что после всего, что я вам наговорила здесь, вы меня будете ненавидеть…
Шаллер попытался что-то сказать, но девушка замотала головой:
— Не перебивайте меня, пожалуйста!.. Да а, вы будете меня ненавидеть!.. Или, на другой случай, просто презирать, что отнюдь не лучше… Но знайте, что я вас любила. Вернее сказать, я вас и сейчас люблю, со всем безумием, на которое способна женщина!..
На глазах Лизочки вновь показались слезы.
— Нет-нет, не волнуйтесь! Со мной более не случится истерики! Просто я хочу договорить вам все, но не совсем владею собой…
Она провела по лицу тыльной стороной руки, размазывая слезы, и продолжала почти спокойным голосом;
— Вы были все это время для меня идеалом мужества! Вы великолепный и великодушный человек. В вас я нашла все то, чего желает от мужчины любая женщина. Вы, как великий музыкант, способны играть на струнах женской души, извлекая из нее те звуки и чувства, о которых не догадывалась и сама женщина… Спасибо вам, Генрих Иванович, за все! Спасибо хотя бы за то, что вы создавали иллюзию, что любите меня!..
В который раз за сегодняшний вечер Шаллер почувствовал, что его передергивает.
Но сейчас он был готов простить девушке эту приторную высокопарность, тем более что это был момент расставания, когда благородная и чувствительная натура форсирует свои переживания, нарочно мучая себя все более. Такова была и Лизочка. Она готова была выпить чашу горечи до дна, сама тянула к ней нежные ручки, поднося отраву к алым губкам.
— Признайтесь честно, — трагически попросила девушка. — Любили ли вы меня когда-ибудь?
— Да, — сказал неправду Шаллер.
— Когда?
Полковник чуть было не расхохотался. Он чуть было не ответил, что любил Лизочку с половины второго до трех часов пополудни по нечетным дням месяца, но взял себя в руки и усилием воли заставил соответствовать свое выражение лица происходящему.
— Будьте спокойны, Елизавета Мстиславовна. Я вас любил… И не в этом дело.
Просто в жизни мужчины, особенно когда он достигает определенного возраста, возникает желание одиночества. Желание остаться наедине со своими сокровенными мыслями. А любое чувство к женщине отвлекает его от мышления… Надеюсь, вы меня понимаете, Елизавета Мстиславовна?
Девушка покорно кивнула в ответ, и Шаллер решил сделать ей приятное.
— Никто не знает, что преподнесет ему жизнь в будущем. Вполне возможно, что все мысли будут додуманы до конца, что наступит духовное опустошение и все вернется на круги своя. Чувства вернутся, и раскаяние охватит душу.
Полковник понимал, что поступает нехорошо. Он отдавал себе отчет, что этими туманными выражениями дает ей надежду, но ничего поделать с собой не мог, слишком сладостно было это чувство — владеть любовной ситуацией, направляя порывы Лизочки в различные стороны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92