Гарсес, меряя шагами комнату, рассказывает о споре, свидетелем которого стал в баре при казарме. Он говорит спокойно, стараясь не упустить ни одной детали. Керригэн, опершись о край стола и пощипывая нижнюю губу большим и указательным пальцами, внимательно слушает.
– Допустим, в этих ящиках находится то, что мы с тобой предполагаем, – наконец говорит он. – Тогда мы должны выяснить, кто устанавливает торговые контакты, откуда берутся деньги для осуществления платежей и сколько офицеров стоит за этой операцией.
– Все, кто читает издания Союза, – Гарсес кивает на лежащий на кровати бюллетень, – должно быть, убеждены, что коммунисты в Испании вот-вот начнут наступать. Если нам станут известны имена и звания подписчиков, мы поймем, с заговором какого масштаба имеем дело.
– Конечно, но прежде всего нужно узнать, что в ящиках.
Слабый луч света чертит на полу диагональ. Керригэн, стоя в глубине возле полки, начинает описывать штуковины, которые видел в лавке у зятя Исмаила.
– Это хромированный цилиндр, заканчивающийся чем-то вроде рыбьего плавника, вот такого размера, – он разводит руки сантиметров примерно на сорок.
– Он состоит из нескольких частей или нет?
– Мне кажется, наконечник в виде плавника привинчен к основному корпусу, но я не уверен. А почему ты спрашиваешь?
– Не знаю, но это может быть второй взрыватель.
– Ну и?
– Он дает определенный промежуток времени до второго взрыва и осложняет любые попытки дезактивации. Если я прав, то очень важно знать сопротивление материала и химический состав взрывчатки – тогда мы поймем, какой мощностью эта штука обладает.
– А что ты откопал насчет вольфрама?
– Добывается из минерала под названием вольфрамит, очень плотный и жаростойкий металл.
– Следовательно, он годится для работы при высоких температурах и может быть использован для изготовления проводов высокого сопротивления и электрооборудования, так?
Гарсес кивает.
– Предприятие Клаппе Шлибена с центром в Гамбурге входит в компанию H amp;W, которую представляет Вилмер, а одна из важнейших составляющих деятельности этой компании – производство вооружений, возможно, тайком поставляемых в Танжер на грузовых судах Англо-марокканского транспортного объединения. И предположение о том, что частично они оплачиваются через частные компании материалами вроде вольфрама, который, в свою очередь, используется как сырье для производства вооружений, не так уж абсурдно. Хотя не знаю… – Керригэн замолкает, пытаясь разобраться в собственных выводах. – Если верить сэру Джорджу Мэйсону, Вилмер официально является немецким консулом во всем испанском Марокко, и Великобритания напрямую связана с ним в делах, касающихся не только поставок, но и деятельности Общества нежелезистых металлов. Извечная дипломатия фунта стерлингов! – восклицает он язвительно.
– Дипломаты везде одинаковы – они служат и нашим, и вашим. Достаточно посмотреть на тех, кто посещает приемы и коктейли… – вслух размышляет Гарсес.
Керригэн подходит к бару и начинает наливать в стаканы виски. Делает он это не спеша, гораздо медленнее, чем мог бы, будто последнее замечание друга навело его на мысль, которую он не решается с ходу высказать.
– Да, – наконец говорит он, подавая Гарсесу стакан и намереваясь сменить тему, – интересный вчера был коктейль. Похоже, у твоей таинственной дамы странные друзья в Танжере.
Гарсес поднимает стакан и задумчиво рассматривает его на свет.
– Она тебе не внушает доверия, да?
– Можно сказать и так, а можно иначе: это женщина, которая вызывает слишком много вопросов. Например, действительно ли она беззащитна или только выглядит таковой, кто знает? – Словно в подтверждение своих слов журналист пожимает плечами. – Поэтому мнение, которое может о ней сложиться, не так уж важно.
– Мне кажется, ты вообще не слишком жалуешь женский пол.
Керригэн ничего не отвечает, только слегка улыбается, по-прежнему держа в руке бутылку.
– Когда доживешь до моих лет, поймешь, что лишь немногие женщины являются такими, какими кажутся.
– Слушай, – говорит Гарсес, вытирая губы тыльной стороной ладони, – не надоедай мне сегодня своими нравоучениями, ладно? К тому же у тебя, наверное, не все всегда было так уж плохо.
– Плохо? Да нет, дело не в этом. Просто женщины – гораздо менее серьезная проблема, чем одиночество, отвращение ко всему или физический упадок. Мы слишком поздно начинаем отличать любовь от гордости. А если ты просыпаешься чересчур озабоченным, всегда есть девочки из «Южного креста». С ними все просто, не нужно влюбляться и вести себя, как идиоту.
– Но это не спасает от одиночества, – возражает Гарсес и смотрит на него ясным взором школьника.
– Одиночество… – бормочет Керригэн сквозь зубы, устало улыбаясь. – Зато это спасает от печали, что немало, но особенно от обещаний, лжи и романтических устремлений спасти свои души. Вся беда в том, что секс маскируют чувствами. Редкостный идиотизм. Сегодня ты лежишь в постели с девушкой, а завтра можешь разбиться или умереть. Конечно, в моменты слабости вспоминаешь этот дурацкий жар и тоскуешь по нему, ну и что? Эти моменты проходят. Все проходит. Лучше тосковать, чем постоянно жить в смятении, пытаясь защитить то, что сам же и выдумал, терзаясь сомнениями, страхом телесного разрушения, страхом смерти и не знаю чего еще… Впрочем, эта тема мне надоела.
– Любить тебя так, чтобы было похоже на след, оставляемый снегом, – мечтательно произносит Гарсес. – Снег обнажен, ни серебристых узоров, ни дороги, ни имени, ни души.
– Поэзия все превращает в метафоры, а может быть, еще и извращает, в этом она сродни религии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61