Алькальд приободрился, словно стал другим человеком.
– Пусть они увидят ее, – сказал он.
Я надеялся избежать этого, но мне пришлось помочь Морвенне встать. Рука об руку, как в деревенском танце, мы медленно совершили круг по помосту. Гефор был вне себя от восторга, и, хотя я старался не внимать ему, все равно слышал, как он хвастается своим знакомством со мной всем, стоящим вокруг.
Я взглянул на алькальда, и после паузы, вызванной его явным желанием найти повод для отсрочки, он дал сигнал продолжать.
Морвенна прошептала:
– Скоро конец?
– Все уже почти позади.
Я снова усадил ее на плаху и взялся за меч.
– Закрой глаза. Старайся думать о том, что все, кто жил, умерли. Даже Миротворец, который восстанет, как Новое Солнце.
Ее бледные веки с длинными ресницами опустились, и она не видела поднятого меча. Взмах стального клинка снова заставил всех умолкнуть, и, когда наступила полная тишина, я бросил острие меча на ее ноги выше колен. Сочный звук от соприкосновения стали с рассекаемой плотью слился с треском сломанных костей, таким же явственным, как молниеносные удары кулачного бойца, добивающего соперника. Еще мгновение Морвенна сидела на плахе, потеряв сознание, но не падая, и в тот же миг я сделал шаг назад и срезал ее шею мягким горизонтальным взмахом, требующим гораздо больше сноровки, чем обычный удар сверху вниз.
Честно говоря, только увидев фонтан крови и услышав, как ее голова упала на помост, я понял, что мне это удалось. До этого, сам не осознавая, я волновался почище алькальда.
Настала минута, когда – также в соответствии с древней традицией – членам гильдии позволяется забыть об обычной, неприступной манере держаться. Мне хотелось смеяться и прыгать. Алькальд тряс меня за плечо и что-то лепетал. Я не слышал, что он говорил – какой-то радостный вздор. Я поднял меч и голову, взяв ее за волосы, и торжественно обошел помост. На сей раз не один круг, а снова и снова, три, четыре раза. Порыв ветра окрасил мою маску, руку и обнаженную грудь алыми брызгами. В толпе выкрикивали неизбежные шуточки: «А моей жене (мужу) волосы не укоротите?» «Плачу полмеры колбасы!» «Можно мне взять ее шляпку?» Я рассмеялся им в ответ и уже собирался швырнуть им голову, когда кто-то схватил меня за колено. Это была Эвсебия, и прежде чем она успела произнести хоть слово, я уже знал, что она охвачена неудержимым стремлением выговориться, которое я часто наблюдал у клиентов в нашей башне. Ее глаза горели от возбуждения, а лицо исказилось от стараний привлечь мое внимание, поэтому она казалась одновременно и моложе и старше, чем раньше. Я не слышал, что она кричит, и наклонился к ней.
– Невиновна! Она была невиновна!
Сейчас было не время объяснять, что не я судил Морвенну. Я только кивнул.
– Она отняла у меня Стахиса. И теперь она мертва. Понимаешь? Она ни в чем не виновата, но я так рада!
Я снова кивнул и сделал еще один круг по помосту, высоко подняв голову.
– Это я убила ее! – прокричала Эвсебия. – Я, а не ты! Я крикнул ей в ответ:
– Считай как хочешь!
– Невиновна! Я ее хорошо знала. Она всегда была такой хитрой. Я боялась, что она припасет яду и умрет раньше.
Гефор схватил ее за руку, показывая на меня:
– Это мой хозяин! Мой!
– Их убил кто-то другой! Или болезнь… Я воскликнул:
– Истинное правосудие в руках Творца! Толпа все еще бурлила, хотя и начала понемногу успокаиваться.
– Но она украла моего Стахиса, и теперь ее нет! – И громче, чем прежде:
– Какое счастье! Ее нет! – С этими словами Эвсебия погрузила лицо в цветы, словно желая, чтобы ее легкие разорвались, заполненные до отказа пьянящим ароматом.
Я бросил голову в корзину и вытер лезвие меча куском алой фланели, которую мне подал Иона. Когда я снова взглянул на Эвсебию, она лежала бездыханной в кругу зевак.
Тогда я не особенно задумывался над происшедшим, решив, что ее сердце не выдержало радостного потрясения. Но тем же вечером алькальд велел аптекарю осмотреть ее букет, и тот обнаружил в цветах сильный неведомый яд без запаха. Вероятно, он был у Морвенны в руке, и она бросила его в букет, когда после клеймения я проводил ее по помосту.
Позвольте мне прервать повествование и обратиться к вам как разумное существо к себе подобным, хоть мы и разделены, быть может, множеством эонов. События, что уже описаны мною – от запертых ворот до ярмарки в Сальтусе, – охватывают почти всю мою взрослую жизнь, а то, что осталось, занимает по времени едва ли больше нескольких месяцев. И все же я не добрался еще и до половины рассказа. И дабы мой труд не переполнил впоследствии хранилища, подобного библиотеке старого Ультана, я буду опускать некоторые подробности. Я останавливался на казни Агилюса – брата Агии, – потому что Агия играет немаловажную роль в моем повествовании, а на казни Морвенны, поскольку ей сопутствовали необычные обстоятельства. Но я не стану описывать другие подобные события, если только они не имели особого интереса. Ежели вы находите удовольствие в описании чужой боли и смерти, вас ждет разочарование. Достаточно будет сказать, что я совершил предписанные законом процедуры над конокрадом и казнил его. В дальнейшем, когда я буду говорить о своем путешествии, вам следует помнить, что я совершал таинства нашей гильдии, когда того требовали соображения выгоды, хотя отдельных случаев я упоминать не стану.

Глава 5
Ручей

Тем вечером мы с Ионой ужинали в своей комнате одни. Я познал сладость популярности, хотя, надо замерить, через некоторое время становится довольно утомительным отвечать на одни и те же простодушные вопросы и вежливо отклонять приглашения выпить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90