Я толкаю, Киппер ныряет, дело сделано. Что может быть проще.
— Как скажете, сэр. И все же, у меня есть предчувствие.
Я, Вустер, человек вспыльчивый, и я уже было хотел высказаться, что я чувствую насчет его предчувствий, но тут я вдруг понял, почему он так придирается. Зеленая зависть, вот что! Он злился, что не он разработал этот гениальный план, а значит у него появился конкурент в моем лице. Конечно, Дживз мудрый человек, но со своими недостатками. Поэтому я успокоился и сократил свою реплику до «Неужели?». Надо же пожалеть человека.
Конечно, в глубине души таилась еще обида, потому что кому приятно, когда тебе цитируют наизусть Бернса. Хорошо еще, что я не рассказал Дживзу, что наш план действительно чуть было не сорвался из-за того, что Апджон, пока находился в Лондоне, сбрил свои усы, отчего Киппер уже готов был от всего отказаться. Отсутствие растительности на холодном пространстве апджоновского лица наводило на Киппера леденящий ужас, напоминая ему детские годы. Мне пришлось приложить некоторые усилия, чтобы убедить своего друга, что на дворе лето и такой-то год.
Я смог вернуть ему ощущение времени, в котором мы проживаем. Да, обжегшись в детстве на молоке, дуешь на воду (в пруду моей тетушки).
И все же Киппер был на положенном месте и за нужным деревом вовремя. Когда я появился у пруда, он выглянул и весело помахал мне рукой. Я весело помахал ему тем же. Потом он снова исчез за деревом, но я успел заметить, что он трусит.
Поскольку нашей примадонны и ее спутника еще не было на месте, я решил, что пришел немного раньше. Я закурил сигарету, окинул взглядом место действия и заключил, что для дня Нептуна погода прекрасная. Ибо редко выдается у нас в Англии такой летний денек, чтобы солнце не жалось за тучки и не дул прохладный ветерок. Нынче же стояла такая жара, что малейшее движение вызывало обильное потовыделение: в общем, в такой полдень одно удовольствие, если тебя кто-то вдруг столкнет в воду. Я даже представил себе, что может даже Апджон скажет по этому поводу: «Хорошая водичка», и будет доволен.
Так я стоял, режиссерски проигрывая в уме предстоящее, и тут вдруг увидел, что к нам пришел Уилберт Крим и веселая собачка Поппет. Животное бросилось было на меня с диким лаем, но ветер дул с пруда, и почуяв запах «Вустер номер пять» (не сравнивать с «Шанель номер пять»!), успокоилось, и я мог беспрепятственно переговорить с Уилбертом, который явно искал меня и таки нашел.
Вид у него был как в воду опущенный. Было очевидно, что потеря Филлис Миллз, какой бы глупенькой она ни была, была для него большим ударом, и я подумал, что, может быть, он пришел ко мне за словом сочувствия, которого во мне хоть отбавляй. Правда, я надеялся отвалить ему этого сочувствия в предельно сжатые сроки, чтобы он вовремя удалился, ибо когда настанет момент моего коронного номера, я бы предпочел обойтись без зрителей. Когда, знаете ли, вы сталкиваете кого-нибудь в воду, меньше всего вам нужен аншлаг.
Между тем, предметом нашего разговора оказалась на Филлис.
— О, Вустер, — я тут давеча разговаривал со своей матушкой.
— Правда? — заметил я, взмахнув рукой, словно подтверждая его право разговаривать с собственной мамой, особенно когда мне не до разговоров с ним.
— Она сказала мне, что вы питаете большой интерес к мышам.
Мне вовсе не нравился оборот, который принимала наша беседа, но пока я держался уверенно.
— О да, я интересуюсь мышами.
— Она сказал мне, что пытались поймать мышь у меня в комнате.
— Да, совершенно верно.
— Как это любезно с вашей стороны.
— Что вы. Не стоит благодарности.
— И еще мама сказала, что вы очень внимательно обыскивали мою комнату.
— О да, если уж я по-настоящему берусь за дело…
— Так вы нашил мышку?
— Нет, мышки не нашел. Увы.
— Я подумал, может вы находили там сливочник работы мастера 18 века?
— …?
— Сливочник, серебряный, в виде коровы.
— Нет. А что, он стоял у вас на полу?
— Он был в ящике моего комода.
— Тогда я вряд ли мог его видеть.
— Сейчас бы вы его точно не увидели. Потому что он исчез.
— Исчез?
— Исчез.
— Вы что, хотите сказать, что он исчез?
— Именно так.
— Как странно.
— Очень странно.
— Да, как это странно, не правда ли?
Вустер говорил, сохраняя полное самообладание, вряд ли со стороны можно было подумать, что Бертрам чувствует себя не в своей тарелке, но я вас уверяю, что именно так я себя чувствовал. Сердце прыгало в моей груди как мячик на хорошей подаче. Я сразу догадался, что произошло. Поп Глоссоп на время выпал из курса дел и продолжал рассматривать данное серебряное изделие как жертву болезненных измышлений Уилберта, поэтому он отправился на поиски, и интуиция его не подвела и он нашел сливочник. Теперь я действительно пожалел, что за операцией «Алле Апджон» совсем забыл предупредить Глоссопа об истинном положении вещей. Если бы он знал!
— Я хотел попросить вас, Уилберт, может стоит предупредить об этом миссис Траверс?
Какое счастье, что сигарета во рту придает человеку непринужденный вид, ибо только благодаря ей я смог непринужденно ответить:
— Я бы не стал этого делать.
— Отчего же?
— Она может расстроиться.
— Неужели она до такой степени чувствительная?
— Еще какая. Внешность обманчива, уверяю вас. Нет-нет, я бы на вашем месте подождал. Я думаю, что наверняка эта вещица положена вами куда-нибудь в другое место, просто вы позабыли. Так часто бывает: кладешь что-нибудь, думаешь, что оно там, а оказывается ты положил это совсем в другое место. Вы меня понимаете?
— Нет, не понимаю.
— Я хочу сказать, поищите получше, может вы все же найдете этот сливочник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43