* * *
Ровиль, куда я прибыл после того, как меня укачало на море и растрясло в поезде, — шикарный курорт, где можно неплохо поразвлечься недельку-другую, если, конечно, ты не живёшь в окружении тётушек. Как и все французские курорты, он состоит в основном из пляжей, отелей и казино. Отель, которому крупно не повезло на тётю Агату, назывался «Сплендид», и когда я в него прибыл, все служащие находились в состоянии лёгкого шока. Я не раз был свидетелем того, как тётя Агата укрощает отели. Само собой, к моему приезду она уже провела черновую работу, и по тому, как перед ней пресмыкались, я сразу определил, что сначала она отказалась от одного номера, потому что в нём не было окон на юг, затем от второго, так как там скрипели дверцы шкафа, а потом принялась высказывать всё, что думает о приготовлении пищи, сервировке стола, горничных, состоянии лестниц и так далее и тому подобное. Менеджер, коротышка с бакенбардами, похожий на бандита, от одного её взгляда сгибался таким образом, что голова болталась у него где-то между ног.
Победа над отелем, по-видимому, привела её в воинственно-доброжелательное настроение, потому что она заговорила со мной чуть ли не заботливым тоном.
— Молодец, что приехал, Берти. Свежий воздух пойдёт тебе на пользу. По крайней мере не будешь целыми вечерами пропадать в своих душных лондонских клубах.
— Э-э-э… гм-м-м… — сказал я.
— Заодно познакомишься с хорошими людьми. Я хочу представить тебя мисс Хемингуэй и её брату, моим большим друзьям. Уверена, мисс Хемингуэй тебе понравится. Милая, скромная девушка, не чета наглым девицам, которые заполонили весь Лондон. Её брат — викарий в Чипли, что в Дорсетшире Насколько я поняла, они — одна из ветвей кентских Хемингуэев. Прекрасный, старинный род. Она очаровательная девушка.
Внезапно я почувствовал, что меня ждёт кошмарная участь. Слышать из уст тёти Агаты, которая славилась в высшем свете своим язычком, разившим направо и налево, похвалы в чей-то адрес было крайне непривычно. Ужасное подозрение закралось в мою душу, и, разрази меня гром, я оказался прав.
— Элайн Хемингуэй как раз та девушка, на которой ты должен жениться, Берти. Тебе пора подумать о женитьбе. Женитьба сделает из тебя человека. Я не могу пожелать тебе лучшей жены, чем Элайн. Она окажет благотворное влияние на твою дальнейшую жизнь.
— Но послушай! — пискнул я, чувствуя, что у меня всё похолодело внутри.
— Берти! — сказала тётя Агата отнюдь не заботливым тоном и бросила на меня свой взгляд.
— Да, но…
— Из-за таких молодых людей, как ты, Берти, я отчаиваюсь, думая о будущем нации. К несчастью, огромное состояние сделало тебя ленивым эгоистом, не способным трудиться, мыслить и приносить пользу обществу. Ты тратишь всё своё время на бездушные удовольствия. Ты — антисоциальный организм, животное, трутень. Берти, ты женишься, и точка!
— Но, прах побери…
— Ты женишься. Тебе давно пора плодить детей.
— Ну, знаешь ли, это уж слишком! — сказал я, густо покраснев. Тётя Агата часто забывает, что она не в курительной женских клубов.
— Берти! — подытожила она и, безусловно, всыпала бы мне сейчас по первое число, если бы её не прервали. — Ах, вот и вы! — Морщины на её лбу разгладились. — Элайн, дорогая!
Я увидел девушку с парнем, которые шли к нам, приятно улыбаясь.
— Я хочу познакомить вас со своим племянником, Берти Вустером, — сказала тётя Агата. — Он только что приехал. Такой сюрприз! Никак не ожидала встретиться с ним в Ровиле!
Я исподлобья посмотрел на подошедшую парочку, чувствуя себя, как кот, которого собаки загнали на дерево. Словно меня поймали в ловушку, знаете ли. Внутренний голос шептал, что Бертраму придётся туго. Братец оказался невысоким толстячком, похожим на овцу. Он носил пенсне, выражение лица у него было доброжелательным, а воротничок на шее, как полагается, торчал задом наперёд.
— Добро пожаловать в Ровиль, мистер Вустер, — сказал он.
— О, Сидней! — воскликнула девушка. — А ведь правда, мистер Вустер как две капли похож на Кэнона Блэнкиншопа, который приезжал на рождество в Чипли читать проповеди?
— Дорогая! Сходство просто поразительное!
Они уставились на меня, словно я был экспонатом под стеклянным колпаком, а я тем временем смотрел на девушку. Вне всяких сомнений, она сильно отличалась от лондонских девиц, которых тётя Агата окрестила наглыми. Ни накладных волос, ни сигареты во рту. Не помню, встречал ли я когда-нибудь девушку, которая выглядела бы так респектабельно. У неё было простое платье, простая причёска и простое ангельское личико. Я не претендую на роль Шерлока Холмса или кого-нибудь в этом роде, но после первого взгляда на мисс Хемингуэй я сказал сам себе: «Она играет на органе в деревенской церкви!» Ну вот, мы осмотрели друг друга, а потом перекинулись парой слов, и я откланялся. Но прежде чем я ушёл, мне было велено развлечь брата с сестрой автомобильной прогулкой сегодня днём. Эго расстроило меня до такой степени, что я решил утешиться единственным пришедшим мне в голову способом. Отправившись к себе, я извлёк из саквояжа кушак и обмотал его вокруг талии. Повернувшись, я увидел вошедшего в номер Дживза, который отшатнулся от меня, как дикий мустанг от наездника.
— Прошу прощенья, сэр, — сказал он приглушённым голосом, — вы ведь не собираетесь в таком виде появиться на людях?
— Ты говоришь о моём кушаке? — небрежно и рассеянно — сами понимаете почему — спросил я. — Ах, да! Конечно, собираюсь!
— Я бы не советовал, сэр. Нет, не советовал бы.
— Почему?
— Вы будете слишком выделяться, сэр.
Я посмотрел ему прямо в глаза. Я хочу сказать, никто лучше меня не знает, что у Дживза выдающийся ум и всё такое, но, клянусь своими поджилками, душа человека должна принадлежать ему одному и никому другому!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63