на пульте было несколько
циферблатов, которые соответствовали различным кухонным
аппаратам, расположенным вдоль стен. Стрелка электрической
печи, настроенной на жаренье индейки, колебалась между "готово"
и "не совсем". Индейку надо было вот-вот вынимать. Николас
нажал зеленую кнопку, которая приводила в действие
сверхчувствительный щуп. Щуп воткнулся без всякого
сопротивления, и в этот момент стрелка уткнулась в "готово".
Быстрым движением Николас выключил ток в печи и пустил в ход
согреватель тарелок.
-- Вкусно будет? -- спросил Колен.
-- Месье может быть в этом уверен! -- подтвердил Николас.
-- Индейка отлично откалибрована.
-- Какую закуску вы приготовили в качестве вступления?
-- Помилуйте, -- сказал Николас, -- на этот раз я не ввел
ничего нового, ограничившись подражанием Гуффе.
-- Ничего лучше и не придумаешь! -- заметил Колен. -- И
какую же часть его знаменитого труда вы воплощаете?
-- Об этом идет речь на странице 638 его "Поваренной
книги". Я зачитаю Месье интересующий нас отрывок.
Колен уселся на табурет с сиденьем из пористой резины,
обитой подобранным под цвет стен промасленным шелком, а Николас
тем временем начал:
-- Испеките корку для пирога, как для обычной закуски.
Разделайте большого угря и нарежьте его на кусочки по три
сантиметра. Сложите их в кастрюлю вместе с белым вином, солью и
перцем, тонко нарезанным луком, веточками петрушки, тмином и
лавровым листом, для остроты добавьте несколько зубчиков
чеснока.
-- Я не смог заострить их так, как хотел бы, -- сказал
Николас, -- точило слишком износилось.
-- Я велю его сменить, -- сказал Колен.
Николас продолжал:
-- Сварите. Выньте угря из кастрюли и переложите на
противень. Пропустите содержимое кастрюльки через шелковое
сито, добавьте сладкого испанского лука и уваривайте до тех
пор, пока соус не начнет налипать на ложку. Пропустите через
волосяное сито, залейте угря и кипятите две минуты. Поместите
угря внутрь корки. Окружите по краям каймой из грибов, в центре
сделайте букет из молоки карпа. Полейте сверху остатками соуса.
-- Подходит, -- подтвердил Колен. -- Думаю, Шику это
понравится.
-- Я не имею счастья знать месье Шика, -- отметил Николас,
-- но если это блюдо ему не понравится, я к следующему разу
сделаю нечто иное и таким образом смогу постепенно выяснить с
высокой степенью достоверности страстификацию его симпатий и
антипатий.
-- Ну-ну, -- сказал Колен. -- Я вас покидаю, Николас.
Пойду накрывать на стол.
Он прошел по коридору в обратном направлении, пересек
буфетную и вошел в столовую, она же -- гостиная; глаза отдыхали
на ее бледно-голубом ковре и бежевато-розовых стенах.
Комната, примерно четыре на пять метров, освещалась через
два длинных проема, выходящих на улицу Луи Армстронга. Зеркала
без амальгамы отодвигались в стороны и позволяли проникать
внутрь весенним запахам, когда таковые появлялись снаружи. С
противоположной стороны один из углов комнаты занимал дубовый
стол. Две стороны стола обрамляли стоявшие под прямым углом
длинные скамьи, а к двум другим были придвинуты подобающие
стулья с подушками из голубого сафьяна. Помимо этого обстановка
комнаты состояла из продолговатого низенького шкафчика,
превращенного в дискотеку, проигрывателя с безупречной
характеристикой и еще одного шкафа, симметричного первому, в
котором находились рогатки, тарелки, стаканы и прочая домашняя
утварь, которую используют при еде цивилизованные люди.
Колен выбрал светло-голубую скатерть, гармонировавшую с
ковром. В центре стола он поставил вазу -- наполненную
формалином склянку, внутри которой два куриных эмбриона
пародировали, казалось, "Видение розы" в хореографии
Нижинского. Вокруг -- несколько веточек ремневидной мимозы:
садовник друзей Колена получал ее скрещиванием обычной
шаровидной мимозы с лентой черной лакрицы, за которой в
детстве, сбежав с уроков, отправляешься к продавцу галантереи.
Затем он приготовил для каждого по две тарелки белого фарфора
на каркасе из прозрачного золота, по прибору из нержавеющей
стали с ажурными ручками, в каждой из которых меж двух пластин
плексигласа маялось в заточении чучело божьей коровки,
приносящее счастье. Потом прибавил еще хрустальные кубки и
салфетки, сложенные в виде шляпы кюре; все это заняло некоторое
время. Едва он закончил приготовления, как звонок отскочил от
стены, уведомляя о приходе Шика.
Колен разгладил складку на скатерти и отправился
открывать.
-- Ну как ты? -- спросил Шик.
-- А ты? -- перебил Колен. -- Снимай плащ и пошли
смотреть, что приготовил Николас.
-- Это твой новый повар?
-- Да, -- сказал Колен. -- Я его выменял у своей тетки на
старого и на кило бельгийского кофе.
-- Он хорош? -- спросил Шик.
-- Похоже, он знает, что делает. Он -- последователь
Гуффе.
-- Трупака из чемодана? -- ужаснулся Шик, и его маленькие
черные усики трагически поникли.
-- Да нет, остолоп, Жюля Гуффе, прославленного повара!
-- Ну, ты знаешь! Я... -- сказал Шик, -- кроме Жан-Соля
Партра, я ничего не читаю, разве что уголовную хронику.
И он пошел вслед за Коленом по устланному плитками
коридору, приласкал мышек и мимоходом собрал несколько капелек
солнца в зажигалку.
-- Николас, -- сказал, войдя на кухню, Колен, --
представляю вам моего друга Шика.
-- Добрый день, месье, -- сказал Николас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9