И это различие лишь
поверхностное, - утверждает Спенсер. Ибо, как социологические единицы,
выполняющие определенную функцию, люди, собственно говоря, также
неподвижны.
Сельский хозяин, мануфактурист и т. д. прикреплены, по существу, к тому
определенному месту, где они функционируют, а если отлучаются временно или
навсегда, то находится заместитель. Так что, с точки зрения социальной,
указанное различие совершенно исчезает. Ведь ясно, что все равно Петр или
Иван выполняет данную определенную функцию, прикрепленную к данному
определенному месту. Наиболее значительным является, как мы это видели в
предыдущем очерке, четвертый пункт различия, гласящий, что "в теле
животного только известный род тканей одарен чувствительностью, в обществе
же все члены одарены ею". Но и этот пункт различия Спенсер старается
сгладить, с одной стороны, тем, что в некоторых низших животных, не
имеющих нервной системы, обладаемая ими чувствительность распределяется
одинаково на все части, а с другой стороны, указанием на парламент, как на
высшее чувствилище общественно-политического тела. Несмотря, однако, на
стремление смягчить и это различие, Спенсер считает его важным и
значительным и, в конце концов, сам строит на нем свой буржуазный
индивидуализм.

Означенные четыре пункта сходства общества с живым телом делают
возможным для Спенсера установление законов общественно-исторического
развития.
Подобно тому, как в области органической жизни, в жизни
социально-политической, или, как Спенсер ее называет, надорганической,
действуют законы дифференциации и интеграции. Общественно-историческое
развитие совершало свой путь, переходя от простого и однородного к все
более и более сложному и разнородному. Как первый, так и второй закон
Спенсер устанавливает на основании огромного количества фактов, тщательно
собранных из жизни всех эпох, народов и различных областей.
Большой этнологический материал свидетельствует о простоте, несложности
и однородности жизни первобытных человеческих групп. Дифференциация и
разветвление первоначального однородного состояния обусловливается
преимущественно процессом разделения труда.
Рядом и в теснейшей зависимости от процесса дифференциации совершается
противоположный процесс интеграции. В дифференцированном обществе мы видим
постоянное суммирование определенных функций общественных групп,
социальных и государственных функций, создание и развитие научных
областей, имеющих своей основой об'единение и группировку однородных
предметов, развитие языка, которое сопровождается сокращением слов и т.
д., и т. д. "История науки, - заявляет Спенсер, в "Основных началах", -
представляет на каждом шагу факты, имеющие подобное же значение.
Действительно, можно сказать, что интеграция групп одинаковых существ и
одинаковых отношений составляет самую выдающуюся часть научного прогресса.
Самый беглый взгляд на классифицирующие науки показывает нам, что смутные,
бессвязные аггрегации, которые возникают у необразованных людей
относительно предметов природы, постепенно становятся все более и более
полными и связанными, а в пределах групп соединяются в подгруппы". То же
самое явление мы замечаем и в определении сходства и различий
взаимоотношений предметов между собой. Одним словом, процесс и совпадающий
с ним, по мнению Спенсера, прогресс науки во всех областях совершался
путем дифференциации и интеграции, при чем обе эти формы представляют
собою, повидимому, две стороны одного и того же процесса движения вперед.
Приведем еще одну весьма интересную выдержку, характеризующую процесс
интеграции в области промышленности и искусства: "Промышленные и
эстетические искусства, - гласит  114 "Основных начал", - дают нам столь
же доказательные примеры интеграции. Прогресс, проявившийся в замене
грубых, незначительных по размеру и простых по конструкции орудий
совершенными, весьма сложными и большими машинами, является прогрессом
интеграции. В отделе так называемых механических двигателей переход от
рычага к вороту является прогрессом в смысле перехода от простой
действующей силы к сложной действующей силе, представляющей из себя
совокупность нескольких простых сил. Сравнивая ворот или какую-нибудь иную
из машин, употреблявшихся в древние времена, с современными машинами, мы
видим, что в состав каждой из наших машин входят несколько первобытных
машин. Современный прядильный или ткацкий станок, чулочная или
кружевовязальная машина состоит не только из рычага, наклонной плоскости,
винта и ворота, соединенных вместе, но из нескольких подобных машин,
составляющих в совокупности одно целое. Вместе с тем, в древние времена,
когда пользовались исключительно лишь лошадиной и человеческой силами,
двигатель не был нераздельно соединен с инструментом, который он приводил
в движение; в настоящее же время во многих случаях двигатель и машина
слиты вместе. Топка и котел в локомотиве соединены с тем механизмом,
который приводится в действие паром. Еще более экстенсивную интеграцию мы
видим на любой фабрике. Здесь мы встречаем большое число сложных машин,
все они соединены движущимися валами одной и той же паровой машины, так
что все это вместе образует один огромный механизм".
Эти выдержки очень характерны в двояком отношении. В первой из них
весьма интересным является строгий эмпиризм, согласно которому весь
прогресс науки происходит на почве обобщения данных эмпирических фактов,
их классификации и суммирования их взаимоотношений, образующих
впоследствии то, что является законом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36