Преобразование понятий о пространственно-временном мире, удовлетворяющее
требованиям гносеологии, должно быть очень глубоким, однако возражать нам,
будто это задача невыполнимая, станет лишь тот, кто незнаком с историей
философии, кто не знает, как много возможностей открывается перед философом,
приступающим к построению теории пространства и времени. Что же касается
теории знания, то для нее высказанные выше положения не заключают в себе
никаких противоречий, если только допущена устанавливаемая всею первою
частью настоящего сочинения мысль, что знание есть сложный процесс,
содержащий в себе не только деятельности познающего субъекта, но и самое
познаваемую действительность, хотя бы она была транссубъективною. В таком
случае психические акты суждения об одном и том же объекте могут быть в
высшей степени различными и чрезвычайно изменчивыми по своему
психологическому составу, между тем как объект, служащий материалом для этих
актов и составляющий содержание суждения, может оставаться тожественным278.
Некоторые суждения не только необходимы и общеобязательны, но также и
всеобщи: в них предикат присоединяется не к "этому" только S, а ко всякому,
какому угодно S, причем количество S может быть неисчерпаемо громадным. Это
свойство суждений принадлежит, пожалуй, к числу самых загадочных. Им
предполагается закономерность некоторых явлений, существование законов
явлений. Но если под закономерностью разуметь, как это обыкновенно делается,
повторение одинаковых явлений, то вопрос не решается, а только еще более
затрудняется, так как непонятно, каким образом в различных условиях могут
возникать численно различные, но по своим свойствам совершенно одинаковые
явления. Непонятно также, каким образом возможно было бы имманентное знание
об этих явлениях: высказывая всеобщее суждение, мы совершаем единый акт
мысли, и этот акт может содержать в себе только один какой-либо случай связи
S с P, а все остальное, иногда бесконечное множество случаев такой связи,
утверждаемое в суждении, должно оставаться трансцендентным в отношении к
суждению.
Очевидно, выйти из этого затруднения можно лишь в том случае, если, не
обманываясь чувственною видимостью, преобразовать понятия всеобщности и
закономерности согласно требованиям теории знания, а требования эти таковы:
так как акт мысли, высказывающий общее суждение "всякое S есть P" един, и
так как истина заключается в наличности бытия в суждении, то S, о котором
говорится в общем суждении, должно быть в различных случаях не численно
различным, а одним и тем же S, составляющим тожественную основу многого. Это
преобразование аналогично с указанным выше необходимым преобразованием
понятий пространства и времени; оно также отражается на онтологии, однако
подробное рассмотрение его мы не предоставим всецело онтологии: вопрос об
индивидуальном и общем так важен для теории знания, что мы сами должны
рассмотреть его и посвятим ему особую главу.
Мы нашли, что условием общеобязательности и всеобщности суждений служит
вечная неотменимость действительности, ее вечная тожественность себе. Мы
должны теперь показать, что это свойство действительности совпадает с тем
свойством объектов, которое в традиционной логике выражается законом
тожества - "A есть A". Мы не пользовались этим термином до сих пор только
потому, что закон тожества вызывает различные толкования, требующие
примирения и рассмотрения. Прежде всего под законом тожества можно разуметь
тожество объекта при повторении суждений о нем, и в этом смысле закон
тожества прямо соответствует той вечной неотменимости действительного мира,
о которой мы говорили как об условии общеобязательности и всеобщности
суждений.
Но этого мало, закону тожества можно придавать еще более широкое
значение. Можно указывать на то, что формула "A есть A" выражает закон,
управляющий всяким отдельным актом суждения даже и без отношения к его
общеобязательности и возможной повторяемости. Согласно этому закону,
предикат всякого истинного суждения заключает в себе в дифференцированной
форме то же самое, что есть в субъекте в недифференцированной форме. Всякое
суждение, как указано выше, имеет аналитический характер, если принять за
субъект суждения всю полноту бытия обсуждаемого объекта; закон тожества
выражает эту аналитическую сторону всякого суждения.
На первый взгляд кажется, что закон тожества, поскольку он применим ко
всякому отдельному акту суждения, не совпадает с законом тожества,
управляющим повторениями суждения. Но на деле это неверно: в обоих случаях
мы имеем дело с одним и тем же законом, выражающим вечную тожественность
себе, вечную неотменимость действительности. Это становится очевидным, если
обратить внимание на то, что и в отдельном акте суждения мы имеем дело с
повторением объекта в том смысле, что действительность, недифференцированная
в субъекте, повторяется как тожественная себе в дифференцированной форме - в
предикате.
Рассматривая условия необходимости, общеобязательности и всеобщности
суждений, мы принуждены коснуться также вопроса о значении законов
противоречия и исключенного третьего. Мы полагаем, что эти законы не
принадлежат к числу условий, определяющих указанные три свойства суждений,
но так как в теории знания и в логике издавна принято приписывать им
чрезмерно важное значение, то мы рассмотрим их здесь по крайней мере для
того, чтобы показать, что они к настоящей главе не имеют отношения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134