Пес взвыл, лапы у него подкосились. Но следующего удара альбинос нанести не успел.
– Не смей! – во все горло крикнул Генри и ринулся к нему. Красноглазый почему-то заулыбался.
– Это ты и есть? Ты – мальчик из ниоткуда?
– Не смей бить собаку! – напустился на него Генри. – Как тебе не стыдно! Он же старый, слабый!
– Он утащил этот… шарик со временем! Разве нет?
– Может, и утащил, а тебе-то что? Ты кто, собственно, такой? – спросил Генри.
– Меня зовут Билли Гриф, и я умею разговаривать с собаками, – похвастался альбинос. – То есть обычно они мне отвечают, а что сегодня нашло на это старое чучело, я не знаю.
Душка выбрал именно этот момент, чтобы выронить из пасти Времяворот, и теперь синий шарик, мягко светясь, лежал между двумя мальчиками.
– Не вздумай в него смотреть! – предупредил Генри. Альбинос ему совсем не нравился, но он был совсем малыш, и Генри вовсе не хотелось, чтобы Билли утащило в другую эпоху (к тому же неизвестно какую).
– Красотища какая! – Билли нагнулся поднять Времяворот, но Генри отфутболил шарик подальше, тот покатился через площадку и в прорезь перил. Диньк! – раздалось снизу, из темноты холла.
– И зачем ты это сделал! – Билли злобно посмотрел на Генри, которого так и подмывало поскорее спуститься и поискать шарик. Но красные глаза альбиноса смотрели на него из-за стекол очков так хитро и выжидающе, что Генри замешкался.
Душка вдруг испустил низкий рык, Генри вздрогнул, но было слишком поздно. На плечо ему легла чья-то рука, и хриплый голос протянул:
– Вы только поглядите, кого нам изловил этот пес!
Генри рванулся было, но хватка была просто железная. Вывернув шею, он оглянулся и увидел над собой длинное злое лицо Манфреда Блура.
– Пусти! – дернулся Генри.
– Ты шутишь, – процедил Манфред. – Отпущу я, как же! Кое-кто жаждет тебя видеть. – Он пихнул Генри вперед, подгоняя, потом обернулся. – Молодец, Билли. Скоро получишь небольшую награду.
– Спасибо, Манфред! – отозвался альбинос. Манфред поволок упирающегося Генри по коридору; когда они вышли на другую лестницу, Генри почти удалось вырваться, но Манфред заорал: «Зелда, где ты там?» – и откуда-то возникла тощая носатая девчонка, которая вцепилась Генри в руку и чуть ее не вывихнула.
От боли Генри отчаянно заверещал.
– А ну заткнись! – приказал Манфред. – Держи его крепче, Зелда!
Носатая с удовольствием завернула Генри руки за спину – у него прямо кости захрустели, – а Манфред крепко связал ему кисти липкой лентой.
– Потребуется фонарик, – похлопал себя по карманам Манфред. – Где он?
– Не волнуйся, захватила, – буркнула носатая Зелда.
Вдвоем они потащили Генри, который все еще пытался сопротивляться, дальше. Темные коридоры, опять темные коридоры, древние винтовые лестницы, вверх, вниз… Наконец вокруг замаячили более или менее знакомые ему помещения: именно здесь они с Джеймсом проводили то последнее, роковое, Рождество.
– Мы еще не пришли! – прошипел Манфред.
Последовала еще одна лестница, наверх, и Генри со своими конвоирами очутился в сумерках, озаренных мертвенным светом газовых рожков, шипевших по стенам. Газовые рожки Генри прекрасно помнил, а вот сами стены, некогда оклеенные шикарными тиснеными обоями, теперь могли похвастаться разве что обилием сырых плесневелых пятен да паутиной.
Перед облупившейся дверью, выкрашенной черной краской и покрытой царапинами, они остановились, и Манфред постучался.
Во рту у Генри пересохло от страха, и примерно там же колотилось сердце, которому полагалось находиться в груди.
– Кто там? – осведомился сиплый старческий голос.
– Дедушка, это я, Манфред. Угадай, кого я к тебе привел? Хочешь увидеть сюрприз? – Манфред дернул Генри за шкирку и нехорошо ухмыльнулся.
– Кого? – обрадованно проскрипел старик из-за двери. – Его? Заходи, заходи скорее, тащи его сюда!
Генри весьма грубо впихнули в комнату, и он оказался лицом к лицу с самым дряхлым старцем, какого когда-либо видел. Неужели это сморщенное пугало в инвалидном кресле когда-то было кузеном Зики? Нет, если присмотреться, то что-то общее есть, особенно недобрые, глубоко посаженные глаза и тонкие губы, поджатые в жестокой усмешке. Духота в комнате стояла невыносимая: за согбенной спиной старика, в камине, полыхали не то что дрова, а целые бревна, а пол толстым слоем устилали вытертые ковры, и к тому же окна были плотно занавешены толстыми бархатными шторами.
– Прелестно, – прокаркал старик. – Глазам своим не верю, это же дорогой братец Генри!
В горле у Генри застрял комок, и слова наружу не выходили, да их и не было – от растерянности.
– Поди-ка поближе, – поманил Иезекииль.
Манфред с Зелдой совместными усилиями подтолкнули Генри вперед. Оказавшись ближе к огню, мальчик почувствовал, что сознание у него мутится от жары. А старик-то весь обмотан пледами! И как он не задыхается?
– Так-так, – недовольно пробормотал старик. – А ты, как я погляжу, совсем маленький, верно?
– Мне одиннадцать, – получилось у Генри хрипло, будто ему было сто одиннадцать. – То есть на прошлой неделе столько было.
Старик угрожающе нахмурился.
– На прошлой неделе? – язвительно переспросил он. – Ты имеешь в виду, девяносто лет назад?
– Не совсем так, – расхрабрился Генри. – Во всяком случае, не в моем восприятии.
– Ах, скажите пожалуйста, «восприятие»! – передразнил старик. – Ты ведь всегда в умниках ходил? Ну и что теперь, попался, умник?
Генри только и оставалось, что кивнуть. Правда есть правда.
– И где же ты прятался?
Мысли Генри отчаянно заметались. Нельзя же выдавать кухарку!
– В шкафу, – брякнул он.
– В каком шкафу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74