Послышались шаги. Сано погладил коня, успокаивая, и выглянул в переулок. Это был, слава Богу, не досин, а прохожий, одетый в роскошный плащ и нелепую плоскую шляпу. «Маскарадный костюм», — сообразил Сано. Явно навеселе, человек зигзагами брел по мостовой.У Сано сложился план. Сев на коня, он пулей вылетел из убежища и одним махом сорвал с пьяного плащ и шляпу.— Эй, ты что...Сано натянул поводья. Какая ирония: объявив поход против преступника, он сам стал вором! Сано вынул из кошелька несколько монет и бросил пьянице.— Это тебе в качестве оплаты.Он мог погибнуть в любой момент и не хотел, чтобы последний его поступок заключался в краже, как бы необходима она ни была. Кроме того, теперь нужда в экономии отпала. Если он переживет ночь — если план сработает, то денег как-нибудь раздобудет. В противном случае суммы, которой он располагает, не хватит даже на его похороны. Сано пожалел, что не додумался заплатить за коня, он не был уверен, что сумеет вернуть вороного.Сано поскакал в сторону улицы. В конце переулка он остановился и разглядел добычу. Плащ был пурпурный с золотыми пионами. А шляпа оказалась маской. Похоже, бронированная личина принадлежала некогда генералу или другому важному вояке. Она была выкована из черного металла, имела отверстия для глаз и рта, а также жесткие черные усы из конского волоса. Сано облачился в маскарадный костюм. Длинный меч приподнимал плащ. «Надеюсь, — подумал Сано, — никто не поинтересуется, почему самурай прячет оружие».На улице бурлила толпа. Мелькали маски: драконы, обезьяны, демоны, тигры. Бродячие музыканты играли на барабанах, флейтах и трещотках.— Демоны, долой! Богатство — в дом! — скандировали женщины. С крыши бросали на счастье жареные соевые бобы.Сано двинулся на северо-восток от Нихонбаси. * * * Крошечная синтоистская кумирня, крытая соломой и украшенная ветками сосны, бамбука, а также белыми знаменами с гербом Токугава, располагалась за магазинами. Сано спешился у ворот и привязал коня. Во дворе около прилавков с закусками и сладким, сброженным на имбире новогодним рисовым напитком толпились жители окрестных домов. Сано смочил губы водой из каменной чаши, бросил монету в ящик для пожертвований, дернул за веревку, от чего зазвучал гонг, дважды молитвенно хлопнул в ладоши, разулся и вошел в кумирню.У алтаря стояла семья — отец, мать и двое детей. Мать разворачивала упаковку пирожных — подношение богине плодородия.— Пусть Инари пошлет нам удачу в новом году, — объяснил отец детям.Сано, шансы которого на успех были равны нулю, взгрустнул: словно невидимый экран отгораживал его от реального мира.К Сано подошел монах:— Ну-ка, что вы такой печальный? Праздники даны, чтобы радоваться.Это был пожилой человек. Лицо как печеное яблоко. Бритая голова. Черная цилиндрическая шапочка. Темно-пурпурное кимоно поверх белого. При улыбке морщины разбегаются вокруг глаз и рта.— Вас что-то тревожит? — сочувственно спросил монах. — Я могу вам помочь?«Никто не в состоянии мне помочь», — подумал Сано.— Не дадите ли вы кисточку, немного туши и клочок бумаги? И еще. Не покажете ли место, где можно написать пару фраз?Если даже монах нашел просьбу необычной или счел странным, что Сано не снял маску, то никак не выдал себя. Он просто сделал знак следовать за ним и отвел Сано в пристройку, расположенную за кумирней. В небольшой комнате, служившей одновременно складом, кухней и конторой, монах разложил на столе письменные принадлежности и удалился.Сано снял маску, натер туши, смешал ее с водой и обмакнул кисть. Новый год. Генроку, 1 Ото-сан и Ома-сан! — написал он, сожалея, что спешка не позволяет начать с традиционных выражений уважения. К тому времени, когда вы получите это письмо, меня, возможно, не будет в живых. Дело в том, что меня обвиняют в убийстве женщины, которую нашли сегодня у канала. Даю вам самую торжественную клятву: я никого никогда не убивал. Пожалуйста, верьте мне. Вместо того чтобы пассивно принять судьбу и бесчестье, которое навлекут на нашу семью обвинение и казнь вашего сына, я хочу доказать свою невиновность и воздать по справедливости настоящему убийце. Я намерен сделать это, сначала похитив, затем передав в руки властей некий свиток, который сейчас находится у господина Ниу Масахито. В свитке содержится доказательство того, что он виновен в государственной измене, и подтверждается моя версия о том, что он убил четырех человек и вынудил меня бежать от закона с целью скрыть замысел убийства сегуна. Я покидаю вас с глубокой печалью. Пожалуйста, простите меня за все страдания, которые я вам принес. С вечной благодарностью, преданностью и уважением Исиро. Сано перечитал наспех составленное письмо. Возможно, оно чуть-чуть утешит родителей или по крайней мере объяснит им поведение сына. Он подождал, пока тушь высохнет, свернул и запечатал письмо. Написал полные имена родителей и указал адрес. Затем надел маску и вышел к монаху.— Будьте добры, позаботиться о том, чтобы это было доставлено сегодня. — Сано протянул монаху письмо и остаток монет. — Это очень важно.Монах, нахмурившись, кивнул и принял письмо. Но нахмурился он не из-за оскорбительного предложения денег.— Нельзя ли повернуть назад с той опасной стези, на которую вы ступили? — завуалированно пожалел его монах.Сано посмотрел на двор, где труппа актеров-любителей устроила импровизированную сцену. Главный герой — самурай пел горестную песню о сыне, убитом в сражении. Публика с одобрением встречала его страдальческие вопли и ужимки.— Нет, — сказал Сано. — Я не могу повернуть назад. Глава 26 Район даймё претерпел волшебное изменение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91