– Это из-за меня вам всем пришлось совершить большое путешествие, подвергая опасности жизнь, убивая, – и все из-за одного моего глупого желания. Его и желанием-то нельзя назвать, так, мелькнула мысль. А Тзэм – он так тяжело ранен!..
Перкар удивлялся, отчего девочка не плачет. Если бы она заплакала, это облегчило бы ей муку.
– Иди сюда и посиди тут с нами, – предложил Братец Конь.
Хизи сидела, пристально глядя на огонь, – ее черные глаза, казалось, вбирают пламя. Затем она с неохотой отодвинулась от Утки, которая ни слова не поняла из всего разговора, потому что не понимала языка Нола, – и медленно подошла к костру. Братец Конь указал на место рядом с собой.
– Не трать силы на раздумья, – посоветовал он девочке. – Все равно тебе не распутать весь этот узел. Ты можешь вытащить только одну ниточку. Взять хоть меня. Виновата ли ты в моих распрях с богиней Лесной Тени? Конечно же нет. Я с ней рассорился шесть лет назад, задолго до начала всей этой истории. Перкар – он натворил дел еще до того, как твоя кровь привела Реку в движение. А Ворон – кто скажет, отчего он поступает так, а не иначе? Но наверняка можно сказать – он не подчиняется ни твоим, ни моим желаниям. Нгангата тебя и вовсе не знал, и какой прок ему было помогать Перкару? Ты уж не обижайся, Перкар. И, однако, он все время ему помогал.
– Но Тзэм, – прошептала Хизи и всхлипнула. – Квэй, Ган… Королевские гвардейцы…
Она спрятала лицо в складках юбки Братца Коня и затряслась от рыданий. Перкар, смущенный, извинился и отошел от костра. Он вышел на площадь и стал бродить среди колючек и кустарника, подставив прохладному ветру спину.
Королевские гвардейцы… Разве не он убил их? Напрасно он искал в своей душе хоть отголосок раскаяния – подобия того чувства вины, которое поселилось в нем после гибели почти всех участников похода Капаки. Вместо этого он чувствовал только смутное сожаление, что эти люди встали ему поперек дороги.
– Всякий человек умирает, – сказал Харка.
– И живет, – возразил Перкар. – Так что это не ответ.
– Ну и что же? Взвесь поначалу бремя, а потом уж неси, не жалуясь.
– Я предпочту иное, – сказал Перкар. – Пусть считают меня себялюбцем.
– Да, ты предпочитаешь служить себе, а не другим, – заметил Харка. – Это мне известно.
– Могу ли я освободить тебя? Как это сделать?
– Не знаю как. Но спасибо за добрую мысль.
– Свобода не вполне для тебя, но я все же рад тебе.
Вернувшись в деревню, Перкар услышал тихое, знакомое пение, доносившееся из-за узловатых сосен. Присев на камень, он проследил, как краешек солнца исчез за дальней черной скалой на западе.
Когда пение прекратилось, из сосновой рощи вышел Нгангата с луком в руке.
– Пора ужинать, – сказал он, замявшись.
Перкар кивнул. Раздумывая над тем, что бы это могло быть, он свел брови.
– Пойдем, – сказал Нгангата голосом мягким, как вечерний воздух.
Перкар покачал головой:
– Нет, я… Братец Конь конечно же был прав. На что тебе было помогать мне?
Рот Нгангаты дернулся. Он вгляделся в даль, на гаснущее небо, и прошло много времени, прежде чем он вновь взглянул в глаза Перкару.
– Перкар, – вздохнул Нгангата. – Ты слишком много думаешь. Слишком много… Пойдем ужинать, я и мой лук голодны.
Перкар стоял в нерешительности. Его видения рассеялись, как горстка пыли. Он отряхнул штаны и подошел к Нгангате.
– Спасибо, – сказал он.
Нгангата, отведя взгляд, кивнул.
– Пойдем поужинаем.
И когда друг улыбнулся, Перкар улыбнулся ему в ответ.
– Принцесса?
Хизи, разбуженная знакомым голосом, подумала, не сердится ли на нее Тзэм и что Квэй приготовила на завтрак. Но явью, а не сном, были красные пески и незнакомые голоса. Но Тзэм – Тзэм был с ней рядом. Он ей не снился.
– Тзэм! – Хизи бросилась к нему, спрятала лицо на его необъятной груди. – Ты будешь жить, Тзэм!
Великан слабо ухмыльнулся.
– Не теряю надежды, принцесса, уж ты поверь мне.
Он рассеянно оглядел кипарисовые столбы и закопченные сажей стены хижины, в которой их поселили.
– Не понимаю, где мы находимся, – признался Тзэм.
– Дай я напою тебя, – предложила Хизи. – И потом все расскажу.
Девочка похлопала его по плечу и вышла к источнику внизу холма, который показала ей Утка. Ей нужно было столько всего рассказать Тзэму – столько всего неясного… И потом, Хизи многого не знала. Где теперь Ган и Квэй? Уж не замучили ли их после побега Хизи? Может, их уже нет в живых? Наверное, она никогда не узнает об их судьбе. Зачерпнув воды, Хизи на миг пожалела, что отказалась от своей силы. Ведь тогда она могла бы спасти Гана и Квэй. Но если бы то пламя разгорелось в ней до конца, она сама пропала бы и много, много людей погибло бы тогда…
Тзэм с жадностью выпил воду и с расширившимися от изумления глазами выслушал все, что случилось, пока он был в забытьи.
– Что же нам теперь делать? – спросил он у Хизи.
– Не знаю, – ответила девочка. – Надеюсь, ты останешься со мной. Я не перенесу разлуки с тобой.
– Конечно же, принцесса, я твой верный слуга.
– Нет, – возразила Хизи. – Я больше не принцесса, и ты не слуга. Ты теперь останешься со мной только по доброй воле.
Тзэм кивнул и сел на постели, задумчиво глядя сквозь яркий прямоугольник дверного проема.
– Мне бы хотелось выйти из дома, – сказал он.
– Но я не знаю…
– Пожалуйста…
Она не могла помочь Тзэму встать на ноги, но, как оказалось, он нуждается только в ее разрешении. Выбравшись на солнышко, Тзэм прислонился к беленой стене хижины и всмотрелся в даль.
– Мне бы хотелось разыскать племя, откуда родом моя мать, – сказал он. – Она часто рассказывала мне о них…
– Мы можем отправиться туда вместе, – предложила Хизи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125