Четверо в форме дворцовой стражи пришли за ней и заставили вернуться в библиотеку к Гану. Хизи тогда пришлось сдерживать Тзэма – она видела, какой опасный огонь горел в его обычно добрых глазах. Никто из стражников так никогда и не узнал, что только благодаря Хизи уцелели их шейные позвонки и не были раздроблены кости. Но если бы она позволила Тзэму вступиться за нее, его бы потом искалечили или убили. Для нее это было бы невыносимо.
Она надеялась, что, может быть, теперь отец склонит свой слух хотя бы на мгновение и выслушает ее, если, конечно, он узнает ее. Она не разговаривала с ним больше года.
– Какие цвета нынче носят при дворе? – спросила она.
Квэй вздохнула с облегчением и улыбнулась счастливой улыбкой.
– Тебе прислали платье, – сказала она.
– Они возродили стиль столетней давности, – недовольно ворчала Хизи, пока Квэй помогала ей втиснуться в чудовищное платье. Вниз от жесткого воротника по всей спине шел пластинчатый хребет из хряща речной акулы. Каркас платья на середине таза отходил от ее собственного позвоночника – он выгибался назад, поддерживая жесткий, но, к счастью, достаточно короткий шлейф, напоминающий хвост речного рака. Этот «позвоночник» нужно было каким-то образом удерживать на месте, потому что надо было скрыть тугие ремни под грудью и посередине живота. Платье было желтовато-зеленое с золотым отливом, все усеянное блестками малинового перламутра.
– Интересно, сто лет назад это тоже считалось таким же уродливым? – спросила Квэй и хихикнула, как в далекие времена молодости, когда она еще не была такой серьезной. Неожиданно повеселевшая Хизи демонстрировала платье Квэй – она ходила медленно и совсем особой походкой, издевательски копируя придворных дам. Квэй смотрела на нее глазами, полными изумления.
– Еще немного, и ты станешь совсем взрослой женщиной, – сказала она. – Как это ты так вдруг успела?
За этими словами, сказанными с явной гордостью, Хизи уловила нотки скрытой печали и беспокойства.
Когда платье, наконец, было надето, Квэй, согласно требованиям последней придворной моды, наложила густые темно-красные тени вокруг глаз Хизи и нарисовала прямую тонкую линию на лбу до переносицы.
Хизи с удивлением разглядывала себя в зеркале – перед ней стояла настоящая принцесса, а вовсе не рабыня старого плешивого хранителя библиотеки и уж совсем не та маленькая девчонка, в грязи с головы до ног, барахтающаяся в воде затопленных и заброшенных дворцовых залов и переходов. Сейчас она ничем не отличалась от других придворных дам. От своей сестры, которую она видела всего лишь раз. Принцесса. Она так обычно себя называла, не очень понимая, что это значит.
Квэй по-прежнему не сводила с нее глаз.
– У тебя теперь появятся ухажеры, даже независимо от твоего желания, – заметила она. Хизи в ответ мрачно кивнула – ей вдруг захотелось, чтобы у нее было морщинистое широкое лицо и грубые руки и ноги, как у Квэй, но это все равно не спасет ее от ухажеров: она ведь королевская дочь. У нее было какое-то двойственное отношение к своей внешности, скорее она не одобряла ее, а в ушах все еще стоял издевательский голос Гана, изгоняющий ее из библиотеки, как какую-нибудь смазливую дворцовую тварь.
Но какое ей дело до того, кто что думает? Она вздохнула и вышла вслед за Квэй во двор, где их ждал Тзэм. На нем была короткая юбка из черной хлопчатобумажной ткани, бледно-зеленая рубашка и парчовый жилет без пуговиц. Волосы были напомажены и заплетены в косы, косы собраны на макушке и втиснуты под маленькую плоскую фетровую шляпу. Он изо всех сил старался сохранить достойный и непринужденный вид.
– Ты выглядишь просто потрясающе, Тзэм, – воскликнула Хизи. – Какой жилет! Теперь меня, наверное, никто и не заметит рядом с тобой.
Тзэм фыркнул.
– Ну как, пойдем, принцесса?
– Мне так не хочется.
– Мне тоже, – с горечью отозвался Тзэм.
Комната, полная гостей, казалось, уменьшилась в размерах, но все же Длинный зал, как всегда, выглядел внушительно. Хизи почти год не видела такое скопление народа, но зал тем не менее оставался просторным, как небеса. Его сводчатый потолок изображал небо – густо-лазоревое по краю и постепенно ближе к меридиану бледнеющее. Огромные контрфорсы казались столбами, на которых покоятся небеса. Хизи даже заметила птичку там наверху. Голубь? А может быть, ласточка? Размером с комара, она затерялась в огромном пространстве.
А какой стоял шум! Где-то отбивали дробь барабаны, но это был сущий пустяк по сравнению с людскими голосами, галдящими, смеющимися. Они ревели в чувствительных ушах Хизи, привыкших к тишайшим уголкам дворца. Шум ударил в голову, как только она подошла к королевскому входу. Когда громко объявили: принцесса Хизи Йид Шадун, имя ее поглотил многоголосый гомон, и оно исчезло.
Когда вошел ее отец, голоса смолкли. У нее было ощущение, будто сотни дверей разом захлопнулись между ней и галдящей толпой. Один или два голоса еще продолжали звучать, но вскоре и они затихли.
Шакунг, правитель Нола, был фигурой внушительной. Хизи всегда считала, что у нее мало сходства с отцом, невероятно высокого роста, он при этом не был ни худым, ни долговязым. Тонкое с острыми скулами лицо, широкие плечи, исключающие всякий намек на женственность. Он источал властную силу, которая окружала его; она не имела ничего общего с притягательной силой, внушаемой ослепительным богатством его шафранно-желтого королевского облачения и тюрбана с золотым венцом, надетым поверх него. Она, эта сила, была подобна дрожащим контурам призрака или горению воздуха над раскаленной черепичной крышей летом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125