Саша вполне освоился на руках у домработницы, и что-то весело щебетал, размахивая руками и подпрыгивая у нее на руках. Не смущал его и тесный комбинезончик. Лиза шла молча, но на верхней ступеньке внезапно оглянулась и в упор посмотрела на Виталия. Сердце его ухнуло в пятки. Он понял, почему представитель Генерального штаба решился когда-то на столь опрометчивый поступок. Эти глаза могли свести с ума кого угодно! А губы! Такие губы обязательно нужно целовать! Настолько они совершенны и чувственны, настолько притягательны, что не вызывает сомнения: такие губы созданы для поцелуев! Горячих, жадных, посылающих к черту здравый смысл, чувство долга и прочие атрибуты разума. А их владелицы не только ломают руки, они разбивают вдребезги мужские сердца, и ходят по этим осколкам, как йоги, не чувствуя боли и сострадания!Виталий Морозов, который никогда не опускал взгляд даже перед разъяренным начальством, первым отвел глаза, и почувствовал, как взмокли его ладони. Кажется, он не до конца просчитал последствия своего поступка. Прав был Сенчуков, когда предупреждал его об этой мине замедленного действия.Он очень строго посмотрел на женщину, которую еще пять минут назад воспринимал, как досадное приложение к сыну. Конечно, он предпринял усилия, чтобы не выдать себя, не показать свою растерянность. Тем более, Лиза смотрела на него открыто, без тени смущения. И улыбалась. От этого она стала еще красивее. Просто неправдоподобно красивее. Тонкие брови… Почти идеальный овал лица…. Кто бы посмел назвать ее солдафоном в юбке. И это притом, что детство ее прошло на улице и в пьяном угаре родительского дома, о таких говорят — «дитя помойки». Но на помойке порой вырастают поразительной красоты цветы, именно такие, как Лиза Варламова. В кого только она удалась? От кого получила в наследство изящную линию плеча, грацию и тонкие, безупречные черты заморской принцессы?Виталий почувствовал, что ему не хватает воздуха, и, потянув вниз петлю галстука, расстегнул ворот рубашки.Лиза снова улыбнулась. Теперь ее улыбка была понимающей.— Не беспокойтесь, Виталий Александрович, — сказала она весело. — Я буду вести себя прилично! Я знаю, что такое устав, и знаю, как ему подчиняться. Я не нарушу устава в этом доме. — И легко направилась вслед за Зоей, которая поджидала ее чуть дальше у входа в комнату, где предстояло поселиться Саше и Лизе.А Виталий, едва осознав ее слова, некоторое время стоял молча, пораженный собственной реакцией на эту женщину. Он не мог позволить себе сравнить ее с Альвиной, это было бы предательством по отношению к женщине, с которой он прожил почти двадцать лет, но Лиза явно отличалась от того сонма юных барышень, которые встречались ему за последнее время гораздо чаще, чтобы принять это за простую случайность. Их было много, высоких, длинноногих, с тонкой талией и стройными бедрами. Они обладали горделивой осанкой и вызывающе высокими бюстами. Грациозная походка завораживала, а тонкие нежные шейки так трогательно выглядывали из воротников роскошных манто… Но завораживали, очаровывали, и морочили голову эти девицы, кому угодно, только не Виталию Морозову. Он знал им цену, точно так же, как они знали цену своей любви.Виталий стоял и смотрел на двери с таким выражением, словно там находились ответы на все его вопросы, но он не смел к ним подступиться, чтобы не уничтожить то необыкновенное чувство, которое возникло в его сердце при виде улыбнувшейся ему Лизы. Он был готов ко всему: к ругани, конфликтам, тяжелому противостоянию, но только не к этой улыбке. Она обезоружила его прежде, чем он успел опустить забрало и схватиться за рукоятку меча. Своей улыбкой Лиза не просто выбила меч из его рук. Она вышибла генерал-майора Морозова из седла.Первой проделала это Альвина. Но сегодня он не испытывал той мучительной боли и отчаяния, которые пережил, читая ее прощальное письмо с целым букетом обвинений. На этот раз он почувствовал вдруг такой мощный прилив энергии, что ощутил себя, чуть ли ни двадцатилетним, преисполненным великих надежд, парнем, и ему захотелось сделать что-нибудь такое, что он никогда не делал. Например, пойти и помириться с тещей. А лучше того, поблагодарить ее за заботу. И Морозов бодрым шагом направился в столовую, не заметив, что Катя вышла из своей комнаты. Девочка проводила отца взглядом. Лицо ее скривилось. Видно, было, что она недавно плакала: глаза распухли, и она беспрерывно шмыгала носом. Морозов скрылся в столовой. А Катя, стала медленно, держась за перила, спускаться вниз. Она то и дело останавливалась и прислушивалась к тому, что делается наверху.Там раздавались громкие и радостные взвизгивания Саши и голос Зои. Домработница тоже громко смеялась, и не менее громко говорила. Но она никогда, даже при маме, не умела говорить тихо. Из-за шума льющейся воды, Катя не смогла разобрать ни единого слова и, главное, не слышала, что отвечает Зое Дикая Лиза.Катя шмыгнула носом и злорадно ухмыльнулась. Как удачно у нее получилось! Дикая Лиза! Именно дикая, а не бедная, как попыталась назвать ее Зоя. Вчера за обедом домработница с упоением пересказывала какой-то старинный роман, в котором бедная девушка Лиза утопилась от несчастной любви. Честно сказать, подобной участи этой внезапно вторгшейся в их жизнь женщине, Катя не желала. Но очень хотела бы, чтобы она покинула их дом, как можно скорее, и навсегда…
Девочка спустилась с лестницы, и устроилась в кресле-качалке под разлапистой пальмой. Здесь находился ее любимый и очень уютный уголок — место для чтения и раздумий. На плетеном из ивы столике лежали несколько книг:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88