Она только подвергнет себя еще большему позору. Амос будет знать, что ребенок не его. Так пусть он узнает правду сейчас. Она скажет ему о ребенке и предложит единственный достойный выход из положения – признание брака недействительным.«О, папа! Ты ошибался. Невинное дитя будет расплачиваться за мои грехи!»– Амос! – воскликнула Ребекка с отчаянной решимостью.Он обернулся к ней. Рука нервно теребила ван-дейковскую бородку. Ей было легче говорить, когда она не видела выражения его глаз.– Я обманула вас. Я дала согласие на брак с вами, чтобы у моего ребенка было имя и был отец. Я не буду возражать против признания брака недействительным…Ребекка замолчала. Продолжать свою исповедь ей не хватало мужества. Она ждала, что он, охваченный яростью, ударит ее. Или с леденящим душу презрением, что более соответствовало его характеру, заявит о своем намерении обратиться к адвокату для оформления нужных бумаг.Но Амос внезапно рассмеялся. Его сухой смех был похож на шорох бумаги, которую кто-то мял в руке. Этот зловещий звук был страшнее любых воплей и побоев.– Как быстро правда выплыла наружу! Твой ирландский обожатель успел тебя обрюхатить!Ее лицо, до этого раскрасневшееся, побелело.– Как вы можете…Он расхохотался еще громче.– Я имел на этот счет кое-какие подозрения. Очень неразумно вы поступили, дорогая, но что поделаешь – молодость и животная страсть шагают по жизни рука об руку. Впредь, я надеюсь, вы не допустите ничего подобного. Никаких скандальных связей, никаких мужчин, в особенности проходимцев вроде вашего голубчика Мадигана. Ни одного пятна не должно быть на вашей репутации.– Но вы же не пожелаете оставить меня при себе после того, как… вы узнали…– Аннулирование брака ничем не лучше развода. Любой скандал погубит мою политическую карьеру. Я не нуждаюсь в вас как в женщине и не хочу делить с вами постель. А ребенок мне пригодится. – Этим заявлением он накрепко привязывал Ребекку к себе и обеспечивал полную ее покорность. – Мужчина в моем возрасте должен иметь наследника. Я надеюсь, что вашу чересчур раннюю беременность нам удастся благополучно скрыть. А в Вашингтоне вообще никто не будет знать, когда мы поженились.Ребекка была поражена.– Вы… вы будете растить моего ребенка как своего собственного?Разве она могла надеяться на такой поворот событий!Взгляд его серых глаз обдал ее холодом.– Ребенок будет носить мое имя, так же, как и вы. Я рассчитываю на абсолютное подчинение мне – и ваше, и его.Он шагнул к ней. Его рука, гибкая, словно змея, протянулась из темноты и сжала, как стальной обруч, ее запястье.– Никогда не пытайся шутить со мной, Ребекка! Не бросай мне вызов. Если до меня дойдет хоть малейший слушок, малейшее перешептывание о твоем поведении – ты будешь горько жалеть потом об этом всю жизнь. Ты и представить себе не можешь, что я с тобой сделаю.Он резко разжал пальцы, отдернул руку и покинул комнату. Дверь захлопнулась за ним, щелкнул замок.Ребекка перевела дыхание. Только сейчас она почувствовала, что ее колотит нервная дрожь. «Не сделайте ошибки!» – вспомнила она. Страх вызвал приступ тошноты. Она вскочила и бросилась к раковине над умывальником. Рвота была мучительной и бесконечной.
Уэлсвилл Рори въехал верхом на Баском-стрит. Уже за деревьями виднелся дом Синклеров. Рори едва сдержался, чтобы не пустить Красномундирника в галоп. Сердце его бешено колотилось. Путь из Денвера утомил его. Два месяца он оправлялся от раны, но все равно чувствовал слабость, шатался на ногах, как новорожденный жеребенок, и боли в боку до сих пор не оставляли его.Золотой осенний день был прохладен, но пот струился по его лицу, а голова кружилась.Док Элшнер объяснил его состояние большой потерей крови, которая угрожала самой его жизни. Все эти недели он пролежал в постели, беспомощный и переживающий из-за того, что не мог сообщить Ребекке свой обратный адрес и, следовательно, не получал от нее ответных писем. Салун «Бочонок с кровью» был как раз тем местом, которое вызвало бы бурю возмущения у ее «святого» семейства.Он остановился на ночь в маленькой гостинице на окраине Уэлсвилла отдохнуть, смыть с себя дорожную пыль и переодеться в новый костюм, купленный в Денвере. Его свадебный костюм.Спешившись возле дома Синклеров, он нащупал в кармане заветную коробочку с обручальным кольцом. Большая часть его выигрыша была помещена в денверский банк, но он не поскупился на кольцо с изумрудом и плетеный золотой браслет и гордился своим приобретением. Ребекка станет супругой владельца скромного ранчо, но свадебный подарок, приготовленный для нее, великолепен.Заранее приготовив себя к тяжелому разговору с ее родителями, Рори был неприятно разочарован, никого не обнаружив ни в доме, ни в церкви. Может быть, что-то стряслось на ранчо, где обитали Леа с мужем?Рори поспешил на конюшню Дженсона. Бью был в курсе всех событий, происходящих в Уэлсвилле.Он нашел своего бывшего хозяина в загоне для необъезженных лошадок. Тот встретил Рори довольно хмуро.– Где тебя черти носили, Мадиган? Что-нибудь стряслось? Ты выглядишь похуже, чем после того, как тебя отделал Архимед Пул.Вид у Рори и правда был, как у мученика. Он потерял в весе, лицо осунулось, исхудало.– Это длинная история, Бью. Оставим ее на потом. Я разыскиваю Ребекку Синклер. Вся ее семья куда-то пропала. Где она?В глазах Рори была и надежда, и тревога. Сейчас он выглядел таким юным и трогательным. Дженсон уже возненавидел себя за то, что еще не сделал. Он вынужден разбить все надежды этого молодого симпатичного ему парня.Но что заставило мальчишку столь долгое время болтаться где-то в чужом городе?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126