Но дядю короля она почитала. День, когда он присоединится к компании поклонников Виктории, будет славным днем. Но он никогда не приезжал в Кенсингтонский дворец, а ее не приглашали в Карлтон-хаус. Самое странное – по мнению Виктории, – что было связано с дядей королем, заключалось в том, что он, казалось, не знал о существовании Виктории.
Иногда она забывала о нем, когда играла со своими куклами. Она любила своих кукол. Люди знали об этом и постоянно дарили их ей. Сисси помогала ей одевать их и знала всех по именам. Тетя Аделаида, дорогая нежная тетя Аделаида только что прислала ей большую красивую куклу – самую большую, какую она только видела в жизни, почти такого же роста, как сама Виктория, и одетую в голубое шелковое платье с поясом, как у Виктории.
– Ее можно было бы назвать Викторией, – сказала она Сисси, – но тогда кто поймет, кого зовут, меня или ее.
Сисси осыпала ее поцелуями и сказала, что она самая умная маленькая девочка на свете и думает о самых разумных вещах.
Конечно, она должна быть разумной из-за той причины.
Кроме того, не может быть трех Викторий в семье, ведь уже есть мама и она сама.
Так как была среда, дядя Леопольд покинул свой красивый дом в Эшере – Клэрмонт, который иногда посещали Виктория и ее мама, – чтобы отправиться в Кенсингтонский дворец, где проводил много времени за разговорами с мамой. И Виктория не могла не знать, что она часто бывала предметом их разговоров. Ее приводили и ставили перед дядей Леопольдом, чтобы она отвечала на его вопросы, в то время как мама наблюдала за ней, никогда не пропуская ни одного незначительного нарушения правил поведения, о которых позже выговаривала Виктории. Она должна всегда вести себя так, как должен вести себя человек в ее положении. Человек в ее положении! Она постоянно слышала эту фразу и не до конца понимала ее, зная лишь, что она связана с той причиной.
Дядя Леопольд задавал ей вопросы – на английском, на котором он говорил не так, как обитатели ее дома, – и она отвечала по-английски, время от времени вставляя немецкие слова, что заставляло его хмуриться.
– Она еще не начала учиться? – спросил он маму.
– Понемногу. Учится читать. Но ей всего лишь три годика.
– Такая маленькая, – сказал дядя. Он нежно взял один из ее локонов и стал накручивать его на палец.
Она прислонилась к его колену, рассматривая его странные ботинки. У них была толстая подошва, и когда он снимал их – однажды она видела, как он это сделал в Клэрмонте, войдя с улицы в очень сырой день, – то становился намного ниже.
Дядя Леопольд любил поговорить о своих болячках.
– На прошлой неделе мой ревматизм мучил меня даже больше обычного. Это из-за сырой погоды.
Иногда на него плохо действовала жаркая погода, вызывая головные боли. Простуда «действовала ему на грудь», доставляя «мучения». Бедный дядя Леопольд, а он такой красивый, что она любила смотреть на его лицо, когда он говорит. На голове у него пышная шапка кудрей. Глядя на нее, Виктория трогала свои гладкие волосы. Фрейлейн Лезен тратила много времени, чтобы заставить их виться. Все они говорят, что у нее красивые волосы, но они не такие пышные и великолепные, как у дяди Леопольда. И у него волосы не всегда бывали одинаковыми – их цвет менялся, что делало их еще более интересными.
Когда она спросила об этом Сисси, и та шепнула «это парик», то это показалось ей еще умней – иметь волосы, которые можно снять и на ночь повесить на подставку.
Конечно, она была очень маленькая, когда думала таким образом. Теперь она знала, что очень многие люди носят парики. Копна светло-каштановых волос дяди короля вполне могла оказаться париком, думала она. Но, возможно, король способен дать команду волосам расти. Она спросила об этом Сисси, и та засмеялась и сказала, что ей приходят в голову ужасно смешные мысли.
Но перед ней сидел дядя Леопольд, внимательно изучая ее, задавая вопросы и говоря маме, что она должна делать.
Потом он поднял ее и посадил себе на колено. Как себя чувствуют куклы? Она покажет их ему? И говорит ли она больше по-английски, чем по-немецки? На два последних вопроса она ответила утвердительно.
– Прямо сейчас, – сказала она, и они пошли в детскую, где все куклы сидели послушно, ожидая приказов от нее.
– Надеюсь, они подчиняются твоим приказам, – сказал дядя шутливо.
– О да, видишь ли, я королева.
Дядя Леопольд и мама обменялись несколько странными взглядами – как будто она сказала нечто, вызвавшее тревогу.
* * *
Пока они рассматривали кукол, приехала тетя Аделаида, и они вернулись в гостиную, чтобы принять ее. Герцогиня приезжала часто, и Виктория знала почему. Она приезжала смотреть на нее.
– Ты бы хотела, чтобы я была твоей маленькой девочкой? – спросила ее Виктория.
И в ответ Аделаида крепко прижала ее к себе, доставив ей громадное удовольствие. И большую куклу подарила тетя Аделаида – самую любимую из всех. Она никогда не видела такой куклы. «Как бы мне хотелось назвать ее Викторией, – думала девочка. – Это единственное подходящее имя для такой большой куклы».
Тетя Аделаида выглядела счастливой. Виктория полагала, что это из-за того, что тетя приехала повидаться с ней. Она бросилась в объятия тети, забыв мамины инструкции, но тетя Аделаида ничего не имела против. Она подхватила девочку и осыпала поцелуями, и Виктория обняла тетю Аделаиду за шею.
– А как моя дорогая маленькая Виктория?
– С Викторией все в порядке… с Большой Куклой тоже.
– Она не страдает от прорезающихся зубов, эта Большая Кукла?
Виктория радостно засмеялась.
– Нет, они уже все прорезались.
Герцогиня и Леопольд наблюдали за ними с некоторым раздражением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115