Я обыкновенная труженица. Я раба успеха. Вы сказали однажды, что в этом мире за все нужно платить и что цена успеха всегда выше той, которую человек готов заплатить за него. В некотором смысле вы правы, и это в вас самая плохая черта: вы всегда правы. — Она вздохнула и продолжала: — Когда вы вернулись, вы были уже другим Терри, привыкшим к приключениям, стремящимся к новым, острым ощущениям. И этот другой Терри встретил уже другую Альму, достигшую большого успеха. Некоторые даже считают ее знаменитой. Многие годы я подавляла в себе естественные чувства и желания. Все свои силы я сосредоточила на стремлении к успеху, я добилась его, но в погоне за ним я утратила способность смеяться, жить и любить. Умом я этого не понимала, но подсознательно чувствовала. Вот почему я потворствовала Синтии в ее милых забавах. Мне нравилось смотреть, как она наслаждается жизнью, но это еще не все: во мне, Терри, развился комплекс страдалицы или что-то вроде этого. Я стала думать о том, что девушки, подобные Синтии, милые, легкомысленные, без труда завоевывающие сердца мужчин, могут запросто играть с жизнью и не бояться обжечь при этом свои нежные пальчики, но что за их спиной всегда должна быть какая-то женщина с материнским инстинктом, которая наблюдает за ними и всячески пытается оградить их от ударов судьбы.Терри поднялся с кресла и пристально посмотрел на Альму:— Альма, вы несправедливы, несправедливы по отношению к самой себе и…— Не надо, Терри, — не дала договорить ему Альма. — Не перебивайте меня. Я начала говорить и хочу договорить до конца. Вы вернулись, Терри Клейн, — путешественник, искатель приключений. Вы побывали в далеких странах, видели много разных людей, пережили столько всяких приключений, вы пристрастились к экзотике, новизне и остроте впечатлений. И вот вы встретили Альму Рентон, серьезную художницу, стремительно завоевывающую международное признание. Вы встретили также Синтию, веселую, беспечную игрунью, которая, однако, обладает достаточно развитым чувством меры и ответственности, чтобы не выходить за рамки благопристойности, которая смеется над жизнью, потому что всеми силами души отказывается быть раздавленной ею. Она не может не привлечь искателя приключений. Но вы по-прежнему верны, Терри, не мне, но памяти о нашей любви. Я все еще люблю вас, но еще больше я люблю свою карьеру. Я слишком усердна и методична в своих стремлениях, чтобы, подобно Синтии, привлечь вас. Я думаю, строю планы и упорным трудом стремлюсь к их осуществлению, тогда как Синтия живет, смеется и любит. Я пришла сказать вам, Терри, вот что: перестаньте бороться с самим собой. Я не автомат, я женщина. Я хочу иметь свой дом, свой сад. Хочу заниматься приготовлением пищи. Хочу мужа, детей. Но я знаю, Терри, что всего этого у меня никогда не будет. Слишком много времени и сил я посвятила стремлению достичь совершенства в моем творчестве. И вот оно, мое творчество, стало больше, чем я сама, чем женщина во мне, больше, чем материнский инстинкт, больше, чем все остальное в жизни.Она замолчала. В комнате на долгое время воцарилась тишина. Затем Терри задумчиво произнес:— Так что же вы все-таки хотите сказать мне?— Я хочу, — ответила она, — чтобы между вами и Синтией не стояло то, что вы ошибочно принимаете за свою верность мне.— Я что-то не понимаю. Вы говорите от своего имени или от имени Синтии?Она покачала головой и резким движением поднялась с кресла.Терри, не надо подвергать меня перекрестному допросу. Я все вам сказала. Я сказала вам правду. Словно камень с души сбросила. А теперь я должна идти. Не забудьте, что вам надо встретиться с Хоулэндом. Хорошо? Для Синтии эта встреча может оказаться очень важной.Она направилась к двери так стремительно, что Терри не успел задержать ее. Она потянулась рукой к дверному замку, но почему-то промахнулась и стала как-то беспомощно, на ощупь, искать его.Терри подбежал к ней.— Альма, вы плачете? Не уходите.Он нежно обнял ее за плечи. В это время щелкнул дверной замок. Она отвела наполненные слезами глаза и прижалась к Терри. Дверь отворилась.Спокойный, невозмутимый взгляд Ят Тоя был обращен на хозяина.— Вышитое Сияние ожидает тебя, — сказал он на кантонском диалекте. — Я отвел ее в спальню, чтобы она не встретилась с художницей. Она говорит, что ей нужно как можно скорей поговорить с тобой. Глава 13 Щеки Соу Ха горели, глаза сверкали; тем не менее она старалась казаться непринужденной и даже дерзкой, что так свойственно молодым людям — невинным и робким в выражении своих чувств.— Привет, Мудрый, — сказала она.— Привет, Луч Солнца, — подражая ее тону, ответил Терри. Про себя он, однако, отметил, что ноздри ее слегка трепещут, тело напряжено и во всем ее поведении ощущается какая-то уклончивость. — Что предложить вам на этот раз — тыквенные семечки или коктейль?Она покачала головой и сделала рукой движение, которым как бы призвала его к молчанию. Ее можно было сравнить с птицей, которая осторожно приближается к подозрительному незнакомому предмету и которая в любой момент готова расправить крылья и улететь прочь.— Вы были в квартире Хуаниты между нашим с вами визитом к ней и двенадцатью ночи? — спросила она.Он не пошевелился и не проронил ни слова.— Зачем вы ходили туда?Он пожал плечами.— Я не стану врать вам, Вышитое Сияние.— Очень жаль, что Хуанита ненавидит художницу, — задумчиво сказала она.— Время, потраченное на сожаления по поводу своих бед и несчастий, — напрасно потраченное время, — сказал он. — Если, конечно, человек не пытается изменить свою жизнь к лучшему.— Вы ее так сильно любите? — спросила она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71