– Господи Иисусе! Тим, на его счету шесть жертв!
Брайтон откинулся на стуле и скрестил руки. Он был довольно тучным мужчиной с простоватым лицом, но в глазах его светился холодный огонек расчетливого ума. Хессу нравилась манера Брайта управлять своими подчиненными и то, как он мило скрывает свое стремление к власти.
Хесс слабо представлял себе, как шериф проводит свое свободное время. Он лишь слышал, что, как и многие другие высокопоставленные работники правоохранительных органов, Брайтон владел приличной собственностью: имел свой загородный особняк, то ли в Вайоминге, то ли в Монтане. Хесс редко бывал у босса дома, никогда не был приглашен на ужин, никуда не ходил с шерифом вне рабочего времени, говорил в основном о делах и не знал имен его жены и детей. Брайтон вообще не распространялся о семье в присутствии Хесса. Для подобных разговоров были другие, «семейные» сотрудники, у которых, как и у самого Брайта, подрастали дети. Говоря о своем потомстве, люди словно объединялись в особую касту, путь к которой был закрыт для Хесса. Все его браки были бездетными и заканчивались разводами, и в конце концов он остался совсем один.
Жизнь часто сводила Хесса с людьми, похожими на него, с теми, кто пытался понять происходящее, но продолжал делать ошибки. Он постоянно либо зализывал раны после очередного неудачного романа, либо искал новую женщину. Хесс каждый раз собирался начать все с чистого листа, но планы его не осуществлялись. На работе знали о несостоявшейся личной жизни Хесса, поэтому относились к нему несколько иначе, чем к примерным семейным людям. Хесс прекрасно понимал, что нужно бороться с эгоизмом, если хочешь ужиться с женщиной или с коллективом. Иначе тебя будут считать опасным чужаком. Семейный человек понятен для окружающих, он такой же, «как все», и это подчеркивает его достоинства и подтверждает способность к самопожертвованию.
Хесс не хотел детей в браке с Барбарой, которая мечтала о ребенке. Тогда он был слишком молод и ценил свободу. Мир представлялся Хессу большим, и он многого ждал от жизни. Казалось, она еще впереди и рано взваливать на себя семейные обязанности. Конечно, он бросил Барбару по глупости, но понял это слишком поздно. Муки совести побудили Хесса оставить ей все имущество.
В тридцать лет Хесс начал подумывать о ребенке, но его вторая супруга, Лотти, наслаждалась своей молодостью и независимостью. В результате они расстались, просто разошлись, без скандалов и особых сожалений. Хесса тогда очень поразило, как быстро пролетели десять лет. Годы бежали, словно мгновения.
Он снова задумался о потомстве, женившись на Джоанне. Ему стукнуло сорок пять, и отцовский инстинкт обострился до предела. Хесс желал теперь оставить что-то после себя, дать жизнь новому существу. Он даже начал приглядываться к чужим детишкам, размышлять о подходящем имени для маленького, мечтал о том, как будет держать на руках сына или дочку. А еще вспоминал своих племянников и племянниц, мать и отца. Хесс постепенно преодолевал эгоизм и менялся в лучшую сторону.
Джоанна была моложе его на пятнадцать лет, очень хороша собой и хотела создать семью. Именно эти три причины побудили Хесса сделать ей предложение. Он надеялся, что ребенок сблизит их, так как вне постели у них было мало общего. После пяти лет бесплодных попыток зачать, бесчисленных консультаций, анализов и трех выкидышей Джоанна не выдержала и отказалась от идеи рожать. В одну мартовскую ночь, отмечая день рождения Хесса, они пили и говорили по душам. И тогда, разрыдавшись, Джоанна призналась, что полюбила другого, одного из тех врачей, которые тщетно пытались помочь ей забеременеть. Хесса охватил гнев, когда он представил себе мерзавца-доктора, занимающегося любовью с Джоанной на гинекологическом кресле. У доктора были дети от первого брака, и поэтому Джоанна не чувствовала себя ущербной женщиной. Она забрала половину имущества и порвала отношения с бывшим мужем. Хесс сдал одну из комнат в доме молодому помощнику шерифа, и тот вел хозяйство.
К тому моменту, когда Хесс понял, что упустил шанс стать отцом, он успел три раза развестись и разменять шестой десяток. И все вокруг, казалось, обсуждали неудачника. Он чувствовал себя глупым страусом, которому некуда спрятать голову.
И вот, сидя в кабинете Чака Брайтона, Хесс вспоминал о событиях минувших лет как о банальных жизненных историях. Он смотрел на них немного со стороны, словно листая страницы собственной жизни. И к чему он пришел? Почти уволенный одинокий шестидесятисемилетний старик, умирающий от рака и лекарств от рака. Дряхлый коп, охотящийся за призраком. Что ж, мы не всегда получаем то, что хотим. Зато страдания укрепляют наш дух.
Надо работать.
– Зрелище, которое вы увидели утром, было явно не для слабонервных, – заметил Брайтон.
– Да, я никогда не сталкивался ни с чем подобным. Все выглядело таким впечатляющим... то есть... обдуманным. И отвратительным, жестоким. У парня точно не все в порядке с головой.
– Он обязательно просчитается. Однажды он сделает ошибку, помяни мое слово.
– Вот только когда?
– Давай поговорим о Рэйборн, Тим.
– А что о ней говорить? По-моему, она хорошо справляется со своими обязанностями.
– Вот и замечательно. Вы ладите?
– Она честна. И даже слишком прямолинейна.
– Прямо как ты, Тим.
Брайтон позволял себе неуместные замечания о подчиненных, и Хесс не мог лишить его этого права.
– А что там у нее за портрет?
Хесс пожал плечами.
– Одну свидетельницу загипнотизировали, – ответил он. – И Мерси получила неплохие результаты.
Брайтон недовольно кивнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103